Мало кому известный факт

В любом месте Средней Азии появление русского военного лагеря - буквально за несколько недель - оставляло местных жителей без овчарок (предков нынешних алабаев, кстати). Именно этого срока хватало, чтобы все собаки, охраняющие отары в окрестностях воинской части, оказывались в русском лагере на правах сторожей - там, где их регулярно кормят(!), гладят(!) и, главное, любят(!).

Именно поэтому не известно ни одного случая, чтобы ночью местным "партизанам" удалось удачно подкрасться и напасть на русский лагерь - ночных "визитёров" собаки рвали насмерть. (Это не словесный оборот, это буквально.)

Более того, известен случай когда несколько десятков таких экс-овчарок буквально разогнали боевой порядок нескольких сотен туркменской кавалерии раньше, чем те успели напасть на русский лагерь. И это было днём.

Надо сказать, что русских поначалу удивляла такая ненависть собак к своим бывшим хозяевам. Потом перестала, ибо русские увидели, что местные со своими собаками общались исключительно пинками, камнями да палками, а на любого, кто додумался хоть раз покормить свою овчарку, посмотрели бы как на идиота (а кем ещё надо быть, чтобы дать пищу харамному зверю?). Понятное дело, что при таком обращении не то, что собака, а и хомячок хозяина возненавидит.

Надо сказать, что местные овцеводы рано или поздно приходили к мысли, что свою собаку (собак) надо у русских забрать, ибо экономические потери были явные и большие:

Во-первых - отары без собачьего присмотра разбегались (со всеми последствиями отсюда вытекающими);

Во-вторых - вместо убежавшей собаки, до того работавшей бесплатно и безъедно, приходилось нанимать чабана, работающего за деньги и харчи. И хотя труд чабана в Средней Азии был невероятно дёшев, тем не менее это были совершенно непредусмотренные и ненужные затраты (часто и так у совсем небогатых людей).

И вот в один прекрасный (или когда как) день, к командиру русской части солдаты приводили пересилившего страх местного, и тот озвучивал русскому офицеру деловое предложение: "Возвращайте мне мою собаку (собак) или заплатите за неё (них)!.." Причём суммы всегда назывались совершенно запредельные - собака шла по цене минимум верблюда.
На что коварный русский отвечал:

- Хочешь забрать?.. Да ради бога!.. Забирай. Эй, покажите ему собак и пусть хоть всех их забирает!

К тому времени о том, что местный пришёл забирать свою собаку, обычно знал весь лагерь и посмотреть на бесплатный цирк сбегались все, кто не был занят на срочных работах.

Местному показывали стаю собак: "Вон они, бери любую ..." И он шёл к ним с палкой в одной руке и верёвкой в другой, не чувствуя никакого подвоха.

А подвох был - к тому времени у собачьей стаи уже чётко был выработан условный рефлекс: любой местный без сопровождения хотя бы одного русского солдата, на границе лагеря или на его территории, должен атаковаться без какой-либо команды и предварительного облаивания.

Много ли тебе поможет палка, если на тебя одновременно и со всех сторон бросается десяток-другой злющих псов, со средним весом 1,5 пуда каждый (а отдельные экземпляры и потяжелее)?

В общем, к тому времени, когда наши солдаты, всласть насмеявшись, отгоняли собак, местный уже бывал капитально искусан, а подран ещё сильнее.

Да, грубо, нетолерантно и совсем не по-вегетариански, но что было, то было - времена были тяжёлые, игрушки были железные, жизнь солдатская была скучна и тосклива, поэтому развлекались солдатики как могли.

Ну, а после нескольких таких случаев желающие вернуть себе собаку среди местных как-то переводились.

Соседи Ивановой решили к Новому году ударно завершить начатый в январе ремонт.
Судя по звукам, снести и возвести стены, возможно, не только внутренние.
К вечеру 31-го декабря Иванова запихнула в духовку гуся, и тут что-то страшно взвыло, взревело и  грохнуло.
И всё стихло.
Примерно полторы секунды Иванова радовалась блаженной тишине, а затем поняла, насколько современный человек зависим от цивилизации.
Трудно добиться образования румяной корочки на гусе при наличии электроплиты и отсутствии электричества.
Иванова поскакала на пятый этаж, где злые жильцы наседали на вяло отбрехивавшегося соседа.
– Что вы завелись? –говорил сосед, дыша в сторону. – Я тут при чём?! Проводка старая, шлифмашинку не держит, вызвали аварийку, к одиннадцати будет, за пару часов без света никто не помрёт!
Запахло рукоприкладством, Иванова же, вспомнив о своём пацифизме, спустилась в тёмную квартиру, походила из угла в угол, подсвечивая телефоном, села мимо дивана и заплакала.
Когда тебе 33 и ты, собираясь встретить Новый год вдвоём с гусём, обнаруживаешь, что даже гусь в пролёте, становится очевидно – не только гусь.
Отплакавшись, шмыгая носом, умылась на ощупь, выглянула в окно, никакой аварийки, оделась и вышла на улицу.
И пошла куда глаза глядят.
Лузерша.
И как раз к полночи вышла на площадь, к ёлке.
Ещё подумала, надо же сколько народу, что ли у всех трудолюбивые соседи, но тут площадь начала отсчитывать секунды, Ивановой сунули в руку пластмассовый стакан с шампанским, и её обнимали, и она обнимала, и как-то закружило.
И стало счастливо, хотя казалось бы – откуда.
Через час Иванова с визгом съезжала с горки на куске картона.
Через два обменивалась телефонами с замечательными людьми.
Через три спорила о возможности высадки на комету Чурюмова-Герасименко, та как раз недалеко пролетала, потягиваемый из фляжки коньяк наводил на мысли о высадке как о плёвом деле.  
Дальше какой-то калейдоскоп.

Трезвенница Иванова проснулась в непривычном для себя состоянии, определяемом как «ещё пьяна, уже похмельна».
Сверху не доносилось ни звука, удивительно, обычно сосед гудел с размахом, таки линчевали.
Заверещал телефон, и Иванова хриплым голосом запойного пьяницы сказала:
– Алло.
– Добрый день, Полина, это Артём, помните? Мы с вами вчера, то есть сегодня катались с горки (о боже! подумала Иванова), у вас под окнами про ёлочку пели (о господи!), вы мне свою кандидатскую пересказывали (не может быть!), Полина, пойдёмте в кино, не отказывайтесь, будем честно таращиться на экран, пока не уснём, согласны?
Туман рассеялся, всё правда, какой кошмар.
Да что ж это такое? подумала Иванова, посмотрела на себя в зеркало, но вместо ожидаемой копии хорошо напраздновавшегося верхнего соседа увидела всколоченную, но весьма симпатичную молодую особу.
И сказала:
– А пойдёмте.

90-е

Два патологоанатома сидят, скучают.

Подъезжает братва, выгружают своего кореша-жмура и говорят:

-пацаны, у нас тут братишка зажмурился. На свадьбе гулял, ну и намешал-перебрал походу. Он в костюме парадном, вы его переоденьте в спортивный, чтоб похоронить по-пацански.

Денег отщипнули и в закат укатили.

Патологи пока репу чесали, подъезжают дядьки серьёзные. Тоже с товарищем скончавшимся. И говорят:

-ребята, у нас тут компаньон умер. В парке спортом занимался, да не смог от инфаркта убежать. Переоденьте человека в костюм нормальный, для похорон. А то он в спортивном.

Ну и тоже, денег отсчитали и удалились

Один патолог говорит другому:

- ты понимаешь, вообще, как нам фартануло? Тут делов-то, только бошки перешить

Начинаем сказки о русском рокешнике!

p.s. адаптация ролика для ценителей горизонтального видео 😁