Выдуманное назад не вдумаешь.

И раз мне еще до операции пришла в голову мысль написать о ней, то вот. Написать захотелось, собственно по причине недостатка информации в интернете для самой себя.

О проблеме, способах ее устранения написано много, поэтому я вносить свой вклад не буду.

Меня же интересовали чисто бытовые вопросы. Как ходить, на какой день, когда за руль, когда можно выходить на работу как принимать душ и аналогичное.

Сутки после операции нельзя ходить вообще.

Выписка через два дня после второй операции.

Две – три недели дома, но в основном лежа (лучше лежа).

Душ - сидя полтора месяца. Снятие швов на 14-20 сутки после операции, то есть это время еще и без ног мылась.

Через месяц за руль и на работу.

Через полтора месяца сняла Баруки, надела кроссовки.

Через два месяца расхаживаемся, реабилитируемся, восстанавливаемся и уже живем в относительном комфорте.

Дальше лирика с подробностями. Вся информация исключительно мой опыт.

Оперировалась в хирургии стопы в больнице им. Юдина около м. Коломенская (Каширская) в Москве

Показания к операции имелись на обеих стопах. Сначала хотела сделать одну – по квоте, потом (ориентировочно через полгода – год) вторую, чтобы тоже по квоте. Но прикинув сколько пробуду за оба раза на больничных поняла, что сразу обе (одна по ОСМ, вторая – платно) выгоднее и эмоционально, и физически, и финансово. Своим выбором довольна. Цена за вторую ногу на февраль 2023 в Москве 70т.

Операции были разбиты на два дня. Стопа посложнее 13 февраля, стопа с меньшей деформацией 15 февраля. Проходят под эпидуральной анестезией, и ….вот тут я не совсем поняла, что это, наверно общий наркоз, но на второй операции я проснулась и сказала доктору, что чувствую как ковыряется в моей ноге, он спросил больно ли, я ответила, что нет, и спокойно уснула дальше. Предположу, что на второй операции мне просто меньше дозировку дали, так как после первой отходняк был тяжелый, знобило аж кровать скрипела, после второй было легче.

Наркоз отпускал на выезде из операционной, то есть в палате свою тушку, обездвиженную ниже пояса, с каталки на койку я перемещала за счет собственных сил. (тут я не поняла чо по запятым)

Эпидуралка держала примерно часов 6-8. Пока держала – прекрасно. Когда ее волшебное действие заканчивалось – все, трындец. Боль очень сильная. Обезбол помогал слабо.

Сутки после операции нельзя вставать. Кто-то встает, но на мой взгляд спешить не стоит. Туалет на первые сутки после операции это судно или подгузник. На операции, кстати, тоже в подгузнике.

Итак, операции 13 и 15 февраля. Выписали меня 17 февраля. Ходила с костылями и само собой в Баруках. Врач сразу сказал не выпендриваться и не деформировать свежеоперированые ножки - перенести вес на костыли. Более того с костылями по дому проходила еще дополнительно 2-3 недели, потом перешла на трость, и то не сразу, по ощущениям. До туалета – трость. Выйти у подъезда подышать – костыли. Месяц по большому счету – лежебока. Попытки нестись куда-то раньше этого времени до бобра не доведут. И постоянно больно. Прям круглые сутки.

За руль села 3 марта. То есть, доползла с тростью, плюхнулась в кресло и поездила по двору. Было рано совершать такие выкрутасы, одумалась, отдохнула еще и повторила 7 марта, поездила по городу - норм.

Кстати, да, потренировалась водить в Баруках до того, как сделала операцию, и в безлюдном месте.

Как водить? Поднимая не только носочек перекладывая с педали на педаль, а поднимая ногу, то есть нога будет работать бедром. Это непривычно, если вы прежде не водили отечественную механику.

Вышла на работу 20 марта. До работы 40 минут, в т.ч. по МКАД. Ехать терпимо. Пусть же работа – дом сложнее, ибо встаю в пробку на 1,5 часа. Ноги болят в таком режиме ощутимо. Но с каждым днем по утру просыпаешься и радуешься, ибо становится все легче.

31 марта сняла Баруки и акуела. Самые просторные растоптаные кроссовки жали невероятно. И все так же за рулем. Но за выходные (без выхода на улицу) расходилась босиком по квартире, по чуть-чуть и стало легче.

Отдельной темой костные мозоли и винты. Врач предупредил, что винты постоянные, но если будут натирать обувью, то их достают, после сращения костей. Соответственно, сейчас, спустя 2 месяца глядя на ноги я не могу понять костные мозоли или винты – разберусь позже.

Очень рада, что наконец-то это сделала. Всем добра и крепкого здоровья!

Он сидел в роскошном кожаном кресле своего просторного кабинета и раздражённо барабанил пальцами по массивной деревянной столешнице.

- Мне кажется, дело обстоит не так уж плохо. – Нарушил молчание пожилой нотариус и тут же пожалел об этом.

- Неплохо?! – Взбесился молодой владелец кабинета. – Этот старый кретин раздал весь семейный капитал благотворительным фондам! Моё наследство! Мои деньги!

- Но, - мягко возразил нотариус, - он оставил вам в наследство и сады, и заводы по производству ракии. Всё это приносит хорошую прибыль.

- Мне нужны деньги, а не возня с этими дурацкими садами!

Нотариус пожал плечами и вышел из кабинета.

Молодой человек несколько минут нервно грыз ноготь большого пальца. Потом он перевел взгляд на фотографию отца, стоящую в рамочке на столе.

- Как ты мог, папа? – Обратился юноша к фотографии. – Зачем ты обрёк меня на нищету?

***

За многие годы до этого, человек, запечатлённый на фотографии, сидел в том же самом кабинете. Хотя стол был значительно меньше, а кресло – куда скромнее. Пред ним в кресле располагался тот же самый нотариус, только ещё совсем молодой и едва начавший практику.

- Я вам искренне соболезную, - с чувством сказал он хозяину кабинета, но я здесь для того чтобы сообщить вам хорошую новость.

- Мой отец умер, - отозвался его собеседник, - что уж тут может быть хорошего…

- Он оставил вам сады.

- Что?!

- Да. Он завещал вам свои сады и в последней воле говорится, что вы вольны делать с ними всё, что вы сочтете нужным. Ваш отец особенно подчеркнул, что в том числе и для открытия завода по производству спиртного.

Человек в кресле рассмеялся.

- Ах ты старый сукин! Столько лет мы спорили…

Он посмотрел в окно и вдруг горько расплакался.

- С вами всё хорошо? – Обеспокоился нотариус.

Его клиент сделал успокаивающий жест рукой, отдышался и ответил:

- Мне очень его не хватает…

***

За многие годы до этого, молодой человек шёл по полю с деревянным ящиком в руках. Рядом с ним шагала молодая девушка.

Это поле (и ещё несколько полей вокруг) было их собственностью, за которую они отдали то немногое, что имели. Теперь, кроме этой земли у них не было ничего, если не считать наспех сколоченной хижины – навеса на самом краю.

Когда до их хибары оставалось несколько шагов, юноша поставил ящик на землю. Он подхватил с земли плоский камень и ловко вскрыл посылку. Сверху лежал листок бумаги, исписанный с двух сторон.

Мать писала ему, что отец скончался. Что перед смертью он всё-таки простил сына и благословил его брак. И что в знак своего расположения он отправляет сыну в дар сливы из их семейного сада. Мать писала, что последними словами отца были: «он знает, что ему надо делать».

Прочитав письмо, молодой человек улыбнулся и свернув, положил его в нагрудный карман единственной рубахи.

За долгие дни пути сливы стали гнить и теперь представляли собой пахучее месиво. Юноша запустил в ящик руку и, не смущаясь, нашарил там единственную крепкую сливу. Он ополоснул её в ведре, и они с женой сели, прислонившись спиной к стене хибары.

Светило солнце. Мякоть сливы была медово-сладкой на вкус.

- Чему ты улыбаешься? – Спросила девушка. – Твой папа оставил тебе ящик сгнивших фруктов и своё доброе слово.

Молодой человек посмотрел на косточку на своей ладони. Потом зачерпнул пригоршню жирной чёрной земли с поля и улыбнулся ещё шире.

- Этого вполне достаточно, чтобы разбогатеть. - Сообщил он жене. – Здесь, кстати, прекрасное место для моего кабинета.