Это тот мужик, плачущий на кухне, когда ему пришла СМС-ка "мы родились".
Это тот кто собирал твою детскую кроватку.
Это тот, кто дал тебе пинка на велосипеде, и ты поехала.
Это тот, кто сам измазался кашей, пока тебя не накормил.
Это тот, кто рассказывал про мамонтов, а ты кивала голубыми глазами, веря всему.
Это тот, кто бросил тебя впервые в море, и ту радость, которая была потом, он всегда помнит.
Это тот, с кем ты орала когда мы летели с водной горки в Болгарии.

И это не тот, кого в твои 11 лет мама заставляет называть "это твой новый папа". Ну и что, что ему 60. Зато в каком доме мы живем, не то что та квартира.

Хотя, дочь, ты у меня каждые выходные. И я тебя люблю. Большого дома у меня нет, но твоя комната в моей трёшке - это навсегда. Все полки, кровать и старое кресло, где ты листаешь дедов "Атлас офицера". И этот древний катушечник, с которым ты так легко научилась управлять. Не, планшет - планшетом. Технологии идут вперед. У тебя канал на 2000 подписчиков. И я не накручивал, это только твоя заслуга.

Надеюсь, сюда ты вернешься, даже когда сама станешь бабушкой. Тут всё останется как есть сейчас.

В эти выходные я впервые один за 4 года. Извините, просто выпил. Болею, дочь не забрал.

На следующие выходные заберу тебя опять, как всегда. Натрём гору сыра и сварим макароны. Один хрен мясо по французски тебе уже не нравится.

Я придумаю что нибудь ещё, родная.

Я - папина дочка. Мне двенадцать было, когда родители решили разойтись. Я точно бы ушла тогда с папой. Как давно и незначительно это было. Родители помирились. Они - любят друг друга.

Мне сорок. У папы рак.

Каждую неделю папа приносит новые цветы в старую вазу под телевизором.

Когда папа вышел на пенсию, он изгнал меня с кухни. Ну да, после работы я ужин приготовлю часов в девять вечера, а он к полудню. У папы появилась полка под кулинарные книги и всякие там мультиварки.

Когда я забеременела, папа старых правил и принципов первый улыбнулся и сказал: "хорошо". У моего сына прочерк в свидетельстве о рождении, и отчество по поему отцу. Папа матерился и отбирал у меня шуруповёрт, когда мы делали детскую. Потом учил моего сына паять.

Папа заводил уазик с руки и показывал мне как забивать куриц. Я стирала его рубашки в тазике, а он покупал мне кукол и компьютеры. Рукой на плече останавливал меня в пожаре со словами: "Подавай воду". Сидел со мной над книжками, когда я ввязывалась в школьные конкурсы. Улыбался и кивал, когда я бодалась с миром.

Главной всегда была, конечно, мама. Всё делалось по её желанию и представлению. Папа просто тихо матерился где-то за спиной и топил печь.

Когда слегла бабушка, папа закупил противопролежневый матрас и пелёнки. Мама плакала в соседней комнате, я срезала отгнившую ткань, сын подавал мне ножницы и бинты, папа держал тещу, ласково матерясь.

Мы прошли и через это.

В душевой дверь отвалилась. Папа!

Ребёнок ногу сломал, надо в травму ехать. Папа!

А вот теперь я ногу поранила, сижу в крови, надо бы в больничку. Папа!

Ой, да мне в лом выползать до магазина. Вот, я написала, купи эту краску для волос, пап, ты ж на машине.

Химеотерапия и дерьмовый прогноз. Поулыбаемся ещё полгода.

Да не хочу я так!

У нас ещё смородина не пересажена и земляника по весне вон там, доехать надо. Твои внуки всё ещё учатся самому важному: напевать по утрам странные песни: "Висели шины от большой машины", "Зелёный как твоя тоска". До вашей золотой свадьбы всего лишь год. Пап, давай, пободаемся и с этим. Мы столько уже перебодали.

Папа всё смеётся, мол дети остаются детьми, пока родители живы. Пап. Мне всего сорок. Я ещё маленькая. Папа! Поехали в лес, наберём хоть не грибов, так листьев.

ТГ УЛеД