После полученных переломов я находился три месяца в гипсе. Да, мастер и мать жены уговорили меня не писать заявление о несчастном случае, а я, по молодости и незнанию, согласился. Помню, как он принес зарплату, теща улыбалась, и рассыпалась в гостеприимстве, сказала, что ну давайте мне денежки, я ему передам, он спит. Мастер было повелся, но в последний момент зашел в комнату и отдал мне зарплату в руки, поддержал на словах и ретировался. В это момент я почувствовал себя значимой персоной. «Сынок, я схожу в магазин колбаски куплю, вам с батей бутылочку, салатик сделаем, ну давай мне зарплатку, мой хороший», - мурлыкала мама жены. Я, конечно, был сам не подарок, но с детства не терпел лизоблюдства и умел отличать настоящее отношение от игры.

Вскоре случилось радостное событие- мне сняли гипс, но, как только я попробовал полностью наступить все ступней и пойти, пробило, как электрическим шоком, аж до самой макушки. Я объяснил жене, что находиться здесь более не могу, поэтому поеду в свою квартиру (которую мне оставили дедушка и бабушка), устроюсь пока на работу в школу (куда еще можно с такой ногой) и буду приезжать и помогать ей и сыну.

Учебный год уже начался, но директор (он преподавал параллельно физкультуру и биологию), посмотрев диплом и услышав мою историю, взял меня с удовольствием, сразу дал кабинет, максимальную загрузку и классное руководство. Коллектив в школе был, в основном, молодой, мы быстро сдружились, да и шеф меня во всем поддерживал и даже записал в трудовую книжку благодарность, за то, что после 4 месяцев работы мои ученики заняли шестое место на районной олимпиаде, до этого даже участвовать не мечтали. А я, тем временем, все продолжал быть молодым стариком и ходил, опираясь на трость.

Однажды, во время урока, в класс заглянула секретарь директора и попросила меня срочно спуститься к Петровичу (так мы называли босса между собой). Я зашел к нему в кабинет, он предложил присесть и сказал: «Ну все, хватит, видел сегодня тебя с утра, как ты ковылял, еще пару, тройку месяцев и этот инструмент (трость) останется с тобой на всю жизнь». Он мне рассказал, что нужно сделать, чтобы вновь нормально ходить. Это называлось реабилитацией, а, по сути- надо было научиться ходить заново, почти как маленький ребенок.

Каждое утро я выходил из подъезда с тростью, добирался до прямой дорожки, брал трость в руки и шел медленно, пытаясь опереться на ногу и сделать полноценный шаг. Сначала, это было 20 шагов, потом сорок, пятьдесят, сто. Я до сих пор помню эти первые две недели и шаги без трости.

Дожидался, чтобы народу вокруг не было, шел и слезы просто лились из глаз, простреливало тело при каждом шаге. Я закусывал рукав зубами, чтобы вытерпеть и продолжить движение. Через месяц болеть стало меньше (или я ужу привык), через два месяца я почувствовал, что почти не болит и рассказал Петровичу, что могу ходить. Он парировал, что видел меня со стороны и хромота есть, надо переходить к следующему этапу – легкому бегу.

Бег — это было еще одно преодоление через боль. Через два месяца я стал делать ускорения и по прошествии почти 9 месяцев начал более-менее нормально ходить. Хотя, честно скажу, перелом до сих пор дает о себе знать- «ноет» в межсезонье, но, это мелочь в сравнении с той реабилитацией, которую я прошел благодаря моему директору.

Жизнь продолжалась и в один момент настало время послужить Родине. Я зашел в кабинет к Петровичу с заявлением, все ему объяснил. Он ни капли не возражал, наоборот, поддержал и на прощание рассказал мне свою историю профессионального спортсмена-многоборца. Ему, будучи на пике спортивной формы, сделали серьезную операцию на ногах ( что-то, если я не ошибаюсь, было связано с менисками), и он тоже учился заново ходить, смог восстановиться и вернулся в большой спорт. А что до меня- он, оказывается, постоянно наблюдал за моей ходьбой и бегом со стороны, и, видя, как это происходит, сказал, что после первой недели был уверен в моем выздоровлении.

Я часто вспоминаю о Петровиче с теплом и всякий раз, когда в жизни дует встречный ветер, четко понимаю, что надо , сжав зубы, идти вперед, через боль и трудности.

Шельмец какой, а!)