Из стационара приходит задумчивый Серёга.

Он приносит котёнка, который сейчас сидит там в боксе для карантина, — недавно подкинули на порог клиники в плотно заклеенной скотчем коробке.

Котёнок слаб, лежит на животе, вытянув лапы, и Серёжа кладёт рядом с ним пелёнку, испачканную в красноватых жидких испражнениях.

Какое-то время молчим, созерцая и сопоставляя эти явления.

Парвовирус — пожалуй, самый жадный до непривитых котят и щенков, особенно тех, которых подкидывают в клинику всякие идиоты. У нас нет ни донора, ни денег на лечение котёнка. Он обречён, как и многие другие.

— Что делать будем? — ломает молчание сосредоточенный Серёжа.

Ещё одну эвтаназию сегодня я не переживу. С меня хватит.

— Прокапаем, что ли? — вяло сопротивляюсь очевидной мысли, что без донорской крови всё это зря.

Давно замечено — если появился кровавый понос, то шансы без переливания стремительно падают до нуля. Тем более для котёнка, который никому не нужен, и сейчас, вдобавок, сам опасен для клиники. Он и здоровый-то был никому не нужен, а тут ещё это… Где-то, может, и есть инфекционный стационар, но не у нас.

Серёга тоже не горит желанием кого-нибудь «грохнуть», поэтому мы ставим вялому полутрупику катетер, кладём его в бокс и подключаем к капельнице через инфузомат.

«Нужен донор», — бубнит в голове голос.

Да где я его тебе, бл*дь, возьму-то? В четыре утра! И за чей счёт банкет? Дайте нам покровительство хоть кого-нибудь, кто жаждет оказать финансовую поддержку!

«Донор… Донор… Донор…» — стучит в голове, словно пульс, пока я мою руки, протираю дверные ручки, заливаю столы дезраствором и включаю кварц.

В конце концов зло поднимаюсь в ординаторскую, надеваю поверх халата рабочий тулуп, откапываю в коробке с инвентарём плошку и насыпаю туда кошачий корм, оставшийся от прежних стационарников.

— Чё думаешь, будет есть? — спрашивает Сергей, наблюдая за этим чрезвычайно странным ритуалом. Он имеет ввиду котёнка.

— Скоро вернусь, — отвечаю невпопад и иду на улицу.

Пустынный двор встречает острой ночной прохладой, весенняя сырость пахнет прелыми прошлогодними листьями и арбузными корками.

Я стою на крыльце, даже не надеясь на успех своего странного предприятия, как вдруг из кустов прямо ко мне подбегает большой, матёрый, ни о чём не подозревающий рыжий кот. Я приседаю, ставлю миску с кормом на землю, и кот с аппетитом, доверчиво ест.

Ну, прости меня, котик. Ты нам сейчас очень нужен, так что… Хватаю миску с кормом одной рукой, кота — другой и стремительно возвращаюсь в клинику. Кот, не сразу сообразивший, что происходит, оказывается молниеносно запертым в стационарной клетке. Ставлю ему и миску, но, понятное дело, коту уже не до еды.

— Нашла донора, — говорю Серёже. Руки трясутся.

— Да видел, — хмыкает он — видимо, наблюдал в видеокамеру всю схему быстрого похищения потенциального донора из его естественной среды обитания.

Кот, на счастье, оказывается не только молодой, бодрый и предположительно богатый на антитела ввиду уличного образа жизни, но и ни разу не агрессивный. Мы наркозим его, выбриваем шею, находим ярёмку и забираем немного крови для маленького помирающего пациента. Вливаем обратно комплексный витаминный препарат — донору такая вкусняшка всяко будет полезна. Проверять кровь на всякие болячки не приходится — банально нет денег на тесты, — остаётся только надеяться, что кот ещё не нагулял этого нежелательного сопровождения. В любом случае выглядит он явно бодрее котёнка.

Кот быстро выходит из наркоза, и на остаток ночи я сажаю его в бокс, подальше от источника парвовируса.

Так потенциальному смертнику достаётся щедрый шанс от такого же, как и он, собрата. Переливаем.

И наконец-то разбредаемся спать.

.......

За пару часов, оставшихся до наступления раннего утра, звонит телефон.

— Моя собака рожает! — эту жизнеутверждающую весть женский голос сообщает взахлёб.

— Хорошо, — сонным голосом отвечаю я: ну хоть кто-то рождается, а не умирает.

— У неё пузырь лопнул. А щенка нет.

— Подождите часик, не волнуйтесь. Не мешайте собаке рожать.

…Через пятнадцать минут она снова перезванивает:

— Она родила щенка! — радостный голос в трубке звенит и вибрирует от эмоций.

— Пабабаву, — я пытаюсь уснуть и проснуться одновременно.

— Что-что?

— Поздравляю… — проговариваю яснее, едва ворочая языком.

— Послед не вышел! Можно отрезать пуповину? Можно тянуть? — о, столько вопросов сразу…

— …Присосите щенка к собаке. Когда щенки сосут — матка сокращается, последы выходят, и, может, следующий щенок выйдет сам. Щенка тянуть можно, но только если он попой наружу идёт. Только очень аккуратно, раскачивая, и вниз, а не по прямой.

«Присосите. Очень профессиональный термин, чо».

— Хорошо! — отвечает женщина и отключается.

…Ещё через пятнадцать минут:

— Алло! Второй щенок не идёт!

- … У вас есть на ожидание два часа, — ловлю себя на мысли, что говорю автоматически. — Потом, если что, приезжайте, будем вводить препараты, смотреть на УЗИ сердцебиение и рожать вместе.

— Хорошо, — вешает трубку.

Сон улетучивается. Я лежу, наблюдая, как в утренней тишине светлеет воздух. Вскоре на потолке рождаются первые нежно-розовые проблески от лучей восходящего солнца. Телефон лежит рядом, но думать про щенков и кесарево не хочется. Вообще ничего не хочется. В голове поселяется совершенная пустота и боль, отягощённая недосыпом.

Женщина больше не звонит, — видимо, собака благополучно рожает второго щенка, а может ещё и парочку.

.....

…Утром сползаю в стационар. Донорский котик благополучно пришёл в себя и громкими воплями требует, свободы и адвоката. Наверняка выражается нецензурно, и это понятно. Возвращаю его обратно, на улицу, поставив неподалёку плошку, полную корма. Кот наедается до отвала, будто забыв о похищении, нанесённой душевной травме и выбритой шее. «Оперативная память пять минут», — как говорила моя соседка про свою персидскую кошку, которую я ходила колоть каждый день, и каждый день кошка никак не ассоциировала мой приход с последующей ловлей и болью от укола. Удивлялась всегда, глядя на меня круглыми, как блюдца, глазами.

Котёнок живой, воспрял.

.....

…Через пару дней я встретила рыжего донора возле женщины, которая подкармливает всех бездомных котов района.

— Лишай? — встревоженно покосилась она на лысую шею рыжего.

— Нет-нет, что Вы! — уверила я её. — Это точно не лишай. Это я Вам как врач говорю!

…Котёнка с панлейкой взялась выхаживать женщина, у которой такой же котёнок недавно умер. Она его забрала. Так что этому пациенту в какой-то степени повезло: непривитого в такой дом брать нельзя, а такого — в самый раз, не страшно, потому что уже болеет.

Хорошо, что некоторые истории заканчиваются жизнью. Впрочем… похоже, что и жизнь, и смерть для мироздания одинаково безоценочны.

.......

(продолжение следует)

ссылка на книгу: https://ridero.ru/books/budni_veterinarnogo_vracha/