Данте родился во Флоренции, но из Флоренции его изгнали и партбилет забрали. Но Данте всех подвёл и уже в изгнании написал «Божественную комедию». Тут флорентийцы повели себя как все мои бывшие и сообщили, что ладно, так и быть, Данте, можешь вернуться. Ну, тебе придется, конечно, хорошенько раскаяться — мы тебя проведем по главным площадям голым, то есть в смирительной рубахе.
Но хитрый Данте снова всех подвел и возвращаться не стал, а, наоборот, написал флорентийцам что-то обидное про «конченых» и про мамку еще, и поехал в Равенну, откуда и показывал флорентийцам жеппу. Потом, конечно, снова всех подвел и умер.
— Ага! — сказали равенцы и забабахали Данте гробницу прямо в центре города, не посмотрели, что хорошая коммерческая площадь пропадает.
— Вы там сильно капитально не стройтесь, мы уже выезжаем — сказали равенцам флорентийцы и, действительно, выехали за Дантовыми останками. Тогда, кажется, папой римским стал один из Медичи, и влияние Флоренции было такое, что им бы чьи хочешь останки вынесли, аккуратно завернутыми, на подносике.
— Вот жопа, — сказали равенцы, — а вот голова, а вот руки с ногами и позвоночника немного. Давайте мы все это сложим в черный ящик и спрячем, а флорентийцам скажем, что потеряли.
Это для итальянцев в принципе легко — потерять покойника, который лежит в здоровенном склепе один; поэтому план был правдоподобный.
Значит, приехали флорентийцы за останками, а им говорят — вы знаете, только что закончились, закажите что-нибудь другое. Флорентийцы расстроились, покричали на герцога, выпили, помирились, поженились и вернулись обратно, в генеалогии медичей разбираться.
Так хитрые равенцы обманули флорентийцев.
И тут Данте всех подвел круче обычного, потому что на месте ящика довольные собой равенцы обнаружили зияющее ничего.
То есть они его по-настоящему потеряли. Я же говорю, это максимально итальянская история.
И только лет через двести, что ли, после всех этих романтических событий нашли. Случайно, как водится. Опознали, помнится, по крупной надписи печатными буквами на ящике — «Осторожно, хрупкий Данте! Не кантовать, не ронять, не терять, не отдавать флорентийцам».
