Вместе с женой мучаем совместных потомков совместным же просмотром советских фильмов. Знакомство с культурным наследием, так сказать. Ну и сами с удовольствием пересматриваем. Сейчас вот на наших голубых экранах кинолента "Гардемарины, вперед!".

Задумываюсь о вещах на которые никогда не обращал внимание. Например, в начале фильма гардемарины что есть мочи костерят своего преподавателя штык-юнкера Котова (отрицательный персонаж в исполнении великого Виктора Павлова): дескать, лошадник, по шесть часов ежедневно заставляет их конным спортом заниматься, да еще в ущерб морскому дело!

После чего, весь оставшийся сериал и в его продолжениях, практически беспрерывно скачут верхом, ловко выполняя фигуры высшего лошадиного пилотажа. А вот, кстати, в море мы их так ни разу и не увидим!

Так что, курсантам в пору горячо благодарить старого преподавателя, отлично подготовившего их, неблагодарных, к будущим испытаниям!

Воистину, с возрастом на многое начинаешь иначе смотреть..

Посмотрел вторую часть новых гардемаринов «Гардемарины 1787. Война». Кинематографическая сила! Пересказываю немедля, чтобы вы не вздумали это смотреть. Получилось длинно, но всяко короче, чем.

Теперь и я хочу посмотреть))))

Эпиграф № 1:

"Возможно, отстой, который я сегодня показал, не видели за всю историю кунг-фу! За всю историю Китая! За всю историю отстоя!" ("Кунг-фу панда")

Эпиграф № 2
"Я вышла из кинотеатра довольная, что у любимых актеров есть работа" (комментатор с Кинопоиска)

К Екатерине Великой, одетой в мебельную обивку, приходит старенький гардемарин Оленев. Императрица сидит во дворце одна-одинешенька – чисто опальный олигарх в стометровом сортире. От полноты жизни она нюхает кокаин. Оленев немыт, нечёсан и выглядит человеком, не вполне осознающим, что происходит и зачем. Забегая вперед: к финалу фильма так же выглядит и зритель.
Накокаиненная Екатерина сообщает, что Оленев должен спасти ее внебрачного сына, попавшего в беду из-за происков европейских подлецов. Вручает Оленеву платок со своими соплями, саквояж с чужими деньгами и отправляет его собрать дополнительных гардемаринов, потому что в умственной сохранности имеющегося есть нешуточные сомнения.

В принципе, на этой сцене просмотр можно закончить. Первые шесть минут сконцентрировали в себе всё лучшее:
– костюмы, сшитые родителями для выступления детей в череповецком доме культуры на праздник сбора урожая,
– диалоги, лишенные смысла и логики,
– попытку комедии, от которой было бы стыдно даже штатному башорговскому юмористу;
– уровень актерской игры.
О ней стоит сказать отдельно.
Единственный, кто за весь фильм выглядит в кадре убедительно, – это ослик. Худо-бедно – Боярский, но за него половину работы делают черные очки. Остальные попадают в диапазон от "господи, как же так можно" до "господи! оказывается, можно и так". Если в аду откроется театр, убийц, извергов и растлителей будут пытать игрой Орбакайте и Мамаева.

И еще в этой сцене зримо проявляется некая общая составляющая фильма, которую я бы назвала Великой Лажей.
Лажа везде. Если Оленев взбегает по парадной лестнице дворца, вокруг него оргстекло. Если Шурка, сынок Харатьяна, сигает с высоченной колокольни в озеро, он плюхнется среди камышей (и будет долго плавать в глубокой глубине). Зрителям это покажут убогой монтажной нарезкой. Если половину сцены снимают ночью, то ее продолжение – уже с ярким солнцем в окне, хотя логически там не пройдет и часа. Оконная решетка в темнице сначала впаяна в камень насмерть, а в следующем кадре висит лохмотьями. Девушка в одной сцене полуголая, а спустя двадцать секунд – в костюме, который ей неоткуда взять на пустынном берегу. И так далее, и так далее. Великая Лажа правит бал. И она же является единственным полноценным участником фильма.

Гардемарин Оленев забирает из монастыря Домогарова в рясе и его подопечного Шурку, сынка Харатьяна. Сам Харатьян плавает где-то вдали от родины, разжалованный то ли в мичманы, то ли в матросы (тут авторы путаются и вообще, кажется, считают, что это одно и то же). Здесь же на минуту появляется актриса Ольга Машная, бывшая Софья. Опустим завесу жалости над этой сценой.
Подопечный Шурка ведет себя как учащийся коррекционной школы. Домогаров ведет себя как человек, мучимый отчаянным желанием выпить. Оленев ведет себя как человек, не вполне понимающий, где и зачем он находится. В этом составе они едут в заграницу.
Заграница условная. Для удобства зрителей она названа Италией.

В Италии, в католическом монастыре сынку Харатьяна Шурке встречается дочка Ягужинской Шурка. Простоволосая босоногая Шурка в рубище моет монастырь. "Я тут на фармацевта учусь", – говорит она Шурке и они с визгом прыгают друг на друга. В роли монастыря выступает жидкий фонтанчик и ресторанный дворик. Вообще никаких городов, старых улиц, шхун, портов, тюрем, монастырей нам не покажут. Скажите спасибо, что лошади живые.
Сынок Шурка с Домогаровым увозят дочку Шурку из монастыря, чтобы вместе спасать сынка Екатерины. По пути им навстречу из кустов живенько выбегает зверски избитый мальчуган, который по чистой случайности знает, где искать бастарда. Кстати, вот мальчуган хороший! Нигде не кривляется и вообще славный. Надо было оставить только его и ослика. Отличный бы получился фильм.

Тем временем куда-то в условной загранице подъезжает карета. Из кареты выходит Женщина Трудной Судьбы в рабочем макияже с губами. Ее основное занятие – давить ногами турок и делать роковое лицо. И еще йодль, но об этом позже.
За Трудной Судьбой, кряхтя, выползает Боярский, он же де Брильи. Авторы фильма на голубом глазу сообщают, что тыщу лет назад его убили гардемарины на заброшенной мельнице, однако француза выходили Русские Бабы. Зритель, еще не впавший в маразм в отличие от некоторых, помнит, что де Брильи по случайности застрелил его собственный слуга, когда тот героически закрыл собой Ягужинскую. Красивая была смерть, красивый персонаж. Но Лажа не пощадила и его.

В десяти метрах от кареты за дубом прячется Оленев. Де Брильи принюхивается. От Оленева крепко разит Домогаровым. Брильи почти разоблачает Оленева, но его оттаскивает Женщина с Губами. Зритель понимает, что перед нами аналог Миледи с Алиэкспресс. Коварство, ум, злокозненность, красота. В смысле – овцы среднего возраста женщины реактивный свитер осенью и зимой одежда мать пятидесяти лет кашемир. Плюс йодль, но об этом позже.

Наши герои понимают, что за похищением бастарда стоят два злодея.
Объединившись, они без труда освобождают его.
Происходит это так. На пустом берегу стоит мазанка со шлагбаумом. Мазанку охраняют Панкратов-Чёрный, солдаты неизвестной армии и Анна Семенович с кочанами. Сынок Шурка заходит в тщательно охраняемую мазанку, дерзко стягивает с пленника штаны, надевает их на себя, а его обматывает своим шарфом и выпроваживает из мазанки.
В этом есть резон: мужики реально похожи. Оба – чисто вымытые блондины с укладкой "афганская борзая первые пять минут после груминга". Потом к ним присоединится третий блондин. Чтобы как-то отличать его от первых двух, ему нарисовали шрам брусничным вареньем.

Освобожденного бастарда увозит в Россию Оленев. Больше мы его не увидим. Нет, не Оленева, к сожалению – бастарда.
Но де Брильи об этом еще не знает! Он строит коварные козни. Кознь запланирована такая: к пленнику прокрадется роковуха, соблазнит и заставит его позвонить императрице среди ночи со словами "мам я сбил пешехода тут менты хотят триста штук срочно переведи на карту". Такой вот хитроумный план.

Роковуха в ночнушке пятидесятого размера и с канделябром приходит в мазанку. Выглядит это все так, как если бы пожилая женщина, наклюкавшись с девочками в бухгалтерии, решила совратить соседа-школьника. Сынок Шурка в ужасе притворяется спящим. Роковуха сует ему понюхать свою ногу. Шурка хрипит и закрывает голову руками. Мясистая нога скользит по его дрожащему телу. Женщина трудной судьбы садится на Шурку верхом и засасывает в страстном поцелуе, прикрывшись синтетическим париком. Тут-то вскрывается правда! Это не тот блондин! Казалось бы – какая разница, в них и зритель-то путается, и я не уверена, что режиссер их правильно распределил по фильму.
Но роковуха поражена. Откинувшись назад, она отчаянно кричит. Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат чайки в этом крике! В смысле – йодль. Там реально слышен йодль, горловое это пенье, где грудные и фальцеты чередуются друг с другом. Чайки стонут в офигеньи, стонут, мочатся над морем, вместе с ними стонет зритель, и смеется, и рыдает.

После этого сынка Шурку злой Боярский увозит на Мальту. Гардемарины прибегают на опустевший берег и бьются лицом о шлагбаум. Из кустов бодро вываливается мальчуган и сообщает, куда ушла фелука. Он по направлению чаячьего помета это определил. Особое рыбацкое умение.

Герои перемещаются на Мальту.
Вдоль Мальты курсирует корабль графа Орлова. Посреди корабля стоит клавесин, посреди клавесина сидит де Брильи и поёт "ланфрен-ланфра". Вокруг подпевают матросы с балалайками. Неподалеку сверкает очами Алеша с родинкой, который узнал де Брильи. Де Брильи тоже его узнал! Все они узнали друг друга тридцать лет спустя. Я вот не могу такого сказать о себе. Баб я путала всю дорогу, а Оленева определяла только по всклокоченному парику и особой отрешенности взгляда. Слава богу, хоть блондинов сократили до двух.

Дослушав ланфру, Харатьян понимает, что больше такое терпеть нельзя и бросается бить Боярского. В принципе, это нужно было сделать ещё после "Зеленоглазого такси". Но лучше поздно, чем никогда.
Если кто смотрел пиксаровский мультфильм "Вверх", там два героя-пенсионера сражались на клюках и вставных челюстях, хватаясь за радикулитные позвоночники и хрустя артритными суставами. Харатьян с Боярским довольно точно воспроизводят эту сцену. Один мой товарищ предположил, что судя по поединку с покойным де Брильи, всё показанное – предсмертная галлюцинация Корсака. Но это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Шурка-сынок и Шурка-дочка оказываются заперты в высокой тюремной башне. Они немного летают в белых одеждах, потому что это символизирует любовь, и бегут из заточения. Шурка прыгает в море. А Шурке приходится идти по мосту смерти, который не мост. Это такой кусок скалы, с которого без особого труда можно сползти вниз на брюхе. Шурка героически сигает в воду, пока гардемарины с Шуркой на берегу трудолюбиво изображают ужас и отцовскую любовь.
Потом они все снова дерутся с Боярским и побеждают. Занесенную шпагу Харатьяна останавливает Шурка, которая призывает милость к падшим. Падший Боярский одобрительно говорит, что бабы – главная ценность России, и сообщает, что в следующей серии он тоже появится, даже не надейтесь.
Под звуки волынки (нет) герои уезжают в закат. Снулый закадровый голос обещает вторую часть фильма.

Впервые такое говорю, но я обязана это сделать как честный человек: в кино на "Гардемаринов" ходить не надо. Вы потратите время с большей пользой, даже если будете в зоопарке два часа смотреть на совокупляющихся верблюдов.
"Гардемарины" – это два часа говно-халтуры: унылейшей, дрянной и бесстыдной. Хотя стыдно там должно быть всем: актерам, режиссерам, сценаристам, осветителям, операторам и гримерам. Если бы я была лошадью и снималась в этом фильме, мне б и то было совестно.
Это позорище. Апофеоз жадности, бездарности и невежества.
Я надеялась, что будет так плохо, что даже хорошо. Но нет. Это так плохо, что просто плохо. И бесконечно скучно. В этом фильме даже не над чем смеяться, потому что он весь – пустое место, чавкающая лужа, пожравшая лихого де Брильи, нежную Софью, юную Орбакайте в мехах посреди зимы, весну, последнего русского, бесстрашного Алёшку, парус и душу.

Закончим на поэтической ноте.

на случай если марсиане
нас изучают в телескоп
я написал на крыше жопа
как предостережение
(Сантьяго)

Все вышенаписанное прошу считать одной большой предостережением.

eilin_o_connor

По воле рока так случилось, что я посмотрел фильм «Гардемарины 1787. Мир». Как говорится, «увы, не предскажешь беду». Пересказываю за 5 минут со спойлерами, чтобы вы не дай бох не вздумали это смотреть.

Фильм вышел вот буквально в октябре и срежиссировала его всё та же Светлана Дружинина, которая «Гардемарины, вперёд!» много лет назад.

Получился... фильм. Ну то есть все формальные признаки на месте — есть актеры в кадре, есть реплики, есть почти два часа экранного времени, есть шпаги свист и тьмы острожной тишина.

Только за вой картечи отвечал я, пока смотрел.

Сюжет очень современный, прям на злобу дня: Европа продолжает плести интриги, пытаясь сначала растянуть, а потом и разорвать нам мирный договор с османами и отторгнуть обратно исконно русский Крым. Для этого коварные интриганы подставили ни в чем неповинного юношу по фамилии Бобринский, который прибыл в Европу на обучение. Он просто мирно пил, играл в карты, дрался и был незаконнорожденным сыном Кристины Орбакайте.

Теперь Бобринский похищен и удерживается в плену.

Кристина Орбакайте в образе Екатерины Великой нюхает табак и призывает гардемаринов, чтобы те разобрались.

Сначала она призывает гардемарина Оленева — небритого мужчину в нечесаном парике, которого играет Михаил Мамаев. Михаил играет так плохо, как это только возможно.

Призванный гардемарин Оленев взбегает к царице по лестницам Екатерининского дворца, ловко, по-актерски игнорирую цельностеклянные двери и листы прозрачного оргалита, защищающие стены от назойливых туристов 18 века.

Он вбегает в зал, где на троне Орбакайте страдает за подставленного сына и Россию-матушку. Оленев обещает сослужить ей верную службу, а Орбакайте отвечает, что верит, ведь только благодаря ему ей удалось удержаться на троне. На этих словах она бьет ладонью по трону и трон — бум! — издает звук пустой пластиковой канистры.

После чего Орбакайте заряжает Оленева на успех. Она плачет и говорит. Это главная фишка фильма — герои чудовищно много говорят. При каждом удобном случае они включают монологи: либо маленькие — по три минуты, либо большие — по пять.

Заряженный на успех Оленев клянется помочь, только досадует с интонациями сельского театра, что «руки мои забыли тяжесть клинка». Но Орбакайте находит решение — нужно просто позвать всех остальных гардемаринов, которых он знает. Вдруг у кого-то из них руки не забыли тяжесть клинка.

Последняя часть разговора происходит у большого каскада в Петергофе, куда они внезапно телепортировались из Царского села. Зрителю и здесь предлагается игнорировать хреново сваренные металлические ограждения от туристов.

Оленев знает двух гардемаринов — Домогарова и Харатьяна. Он мчится сначала к первому и уговаривает его не стричься в монахи, как тот хотел, а вступить в схватку за родину. Домогаров, конечно, соглашается и берет с собой Шурку, сына Харатьяна на сохранении — белокурого юношу, жаждущего приключений.

Герои приезжают в следующую локацию. Шурка полощет свои кудри в фонтане, а потом вытирается напротив церковного витража. И вдруг за витражом проступает лик... Инстасамки? А, нет, это Александра, дочь ещё одного бывшего гардемарина и Анастасии. Просто немного похожа в первую секунду.

Шурка и Александра радуются неожиданной встрече и прыгают друг другу на поясницу.

Примерно в это время Домогаров узнает, что коварный интриган, похитивший сына Орбакайте, это де Брильи, которого снова играет Михаил де Боярски. Да, он в старом фильме умер, а теперь не умер. Везение плюс сильный организм.

Боярский действует в команде с роковой дамой — её так и пишут в титрах: «Роковая дама». Это женщина в красном и с накладными ресницами длиной полтора сантиметра.

Сам Боярский ходит весь в черном и в очочках, как у кота Базилио. В очочках при каждой возможности отчетливо отражается вся съемочная группа.

Теперь все основные герои собрались и в фильме начинают происходить разного рода события, а разговоры становятся всё длиннее и изнурительнее. Я даже пересказывать их не буду.

Мелькают таинственные перстни, драгоценные пуговицы и заколки, герои через раз говорят фразу «Да за этот кафтан можно дом купить!». Боярский с роковой дамой стоят возле ужасно бутафорского камина и пьют из бокалов вино. Свет от камина проходит сквозь вино и прямо видно, что это морс.

Периодически появляются поцарапанные герои с нарисованными царапинами и потёртостями. Другие герои милосердно ухаживают за поцарапанными, стараясь не касаться ран, чтобы не стереть их раньше времени.

Внезапно появляется Анна Семенович в сарафане и с очень большой грудью. Она покупается корзину с капустой — видимо, капуста призвана подчеркнуть размер груди Анны.

В фильме есть погоня и три драки. Во время погони гвардейцы должны схватить маленького мальчика, они потешно взмахивают руками, перекувыркиваются на ровном месте и сталкиваются между собой. На заднем плане бежит гвардеец с гусями, ведь давно известно — ничто не может достовернее показать армейский быт 18 века, чем солдат с гусями в обеих руках.

Все герои ходят в идеально чистых костюмах. А если по сюжету на них лохмотья, то это максимально чистые лохмотья. Ходившая поначалу в белых простынях Александра в какой-то момент переодевается в Киру Найтли из «Пиратов Карибского моря».

Где-то в середине фильма Бобринского спасают, заменяя на гардемаринового сына Шурку. Это легко, потому что выглядят актеры одинаково белокуро и приключенски. Когда подменный Шурка попадает в лапы де Боярски, тот спрашивает, кто он и откуда взялся. А Шурка отвечает: «Да пошёл ты нахрен!». Прямо так и говорит.

Боярски в этот момент вскакивает и кричит: «Ты русский! Русские своих не бросают!», после чего начинает суетиться и командовать всем побег на Мальту.

Домогаров понимает, что нынешних гардемаринов недостаточно и нужен Харатьян. Поэтому он приезжает на корабль графа Орлова, загримированного под Петра I, и выпрашивает у него Харатьяна погонять.

Граф Орлов зовет капитана корабля и командует выдать Домогарову Харатьяна для подвига. У капитана корабля на лице нарисован такой шрам, что сначала даже непонятно, действительно ли ему пытались нарисовать шрам или его просто наотмашь ударили помадой.

Внезапно на борт всходит неизвестно откуда взявшийся Боярский и на неизвестно откуда взявшемся на палубе клавесине начинает гундосить Ланфрен-ланфру.

Любая сцена фильма похожа на игру «найди косяк». Если в кадре есть костер — видно, что его подожгли только что. Если есть каменная кладка — она выглядит, как папье-маше из советских фильмов-сказок. Когда герои плывут на лодке с веслами — видно, что лодка с мотором. Нет ни одной сцены, в которой бы бросок и падение предмета или персонажа не разрезались бы монтажом на два кадра.

Периодически включают музыку из старых «Гардемаринов», чтобы зритель вспоминал, где он находится, и мог слегка очнуться от кошмара.

Ближе к концу приходит время тьмы острожной тишины. Шурка и Александра заточены в башню на скале над морем и сидят там, как граф Монте-Кристо. Посидев некоторое время и тщательно поговорив минут десять-пятнадцать-двадцать, они решают сбежать через окно.

Вообще на окне толстенная решетка из стальных полос, но это в первом кадре. Во втором кадре Шурка открывает эту решетку нараспашку. Прямо из окна до моря не допрыгнуть, поэтому надо взять лестницу (у героев есть лестница), высунуть ее горизонтально в окно, и один человек должен дойти до конца лестницы и уже с нее прыгнуть в море.

Шурка побеждает физику: он высовывает лестницу из окна почти на всю длину, ложится под подоконник, хватается за короткий конец лестницы руками снизу, а Александра выходит по длинному концу лестницы далеко за окно и прыгает с края в море. А потом, сверкая сосками сквозь мокрые одежды, медленно дрейфует на спине подальше от крепости, к далекому спасительному берегу.

Сам Александр почему-то не может дойти по лестнице за окно, хотя после предыдущего трюка мы бы уже не удивились. Поэтому он берет нож и ножом пробивает каменную стену крепости и сбегает просто с другого конца.

Он тоже доплывает до берега, где его встречает папа-Харатьян. Он обнимает и прижимает к груди измученное сыновье тело. С тела предательски смылись все раны, нарисованные для темницы.

В самом финале на каменистом берегу встречаются три гардемарина — Домогаров, Харатьян и Оленев с одной стороны, и Боярский с двумя безымянными дуболомами — с другой.

Пока Домогаров с Оленевым заламывают дуболомов, Харатьян с Боярским машутся на шпагах. Харатьян побеждает, валит Боярского на грунт и собирается перерезать тому горло двумя шпагами крест накрест.

Но тут подходит Александра и говорит: «Оставьте его! Пусть знает, что русские — не дикари, не варвары! Что они умеют защищаться и побеждать! Сострадать страдающим, и снисходить...» — тут Александра замолкает, подвешивая в воздухе последнее слово. Кому снисходить? Сходеющим? Сходилищам? «...к грешникам!» — наконец заканчивает она, разбивая всё очарование момента.

«Женщины — это главное богатство России!» — патетически восклицает Боярский, сидя на земле.

Довольные финалом, герои разъезжаются, отчаянно топоча лошадьми в сторону следующей части.