На протяжении более 300 лет многие поколения во всем мире зачитываются и восхищаются "Приключениями Робинзона Крузо" который прожил  28 лет на тропическом острове. Как известно основой этого романа послужила реальная история  Александра Селькирка, который  в  1704 из-за конфликта с командой  был высажен на  остров в Тихом океане, где прожил около 4 лет, пока его не подобрал проходящий мимо корабль.

Но мало кто знает, что спустя всего  40 лет после "робинзонады" Селькирка четверо русских рыбаков -поморов прожили шесть лет! на одном из островов  Шпицбергена, на котором не было ничего кроме снега и белых медведей. 

Издревле русские охотники и рыболовы  неоднократно  ходили на Шпицберген бить моржей, тюленей и китов. И даже зимовали. Для этого привозили с собой строевой лес и возводили избы. На полярную ночь оставались, конечно, во всеоружии - с изрядным запасом оружия и других припасов.

Однако в этот раз все сразу пошло не так .

На исходе лета 1743 года артель из 14 жителей поселка Мезень, что под Архангельском, отправилась на промысел к Груманту (так поморы называли Шпицберген). Добрый карбас, способный поднять до трех тонн, вел опытный кормщик Алексей Химков.Через неделю показался архипелаг, но погода испортилась и в трех верстах от берега, напротив острова Малый Берун (ныне - остров Эдж), карбас прочно застрял во льдах...

К берегу отправилась четверка разведчиков во главе с Химковым. Они знали, что где-то сохранилась старая изба промысловиков, которую нужно было проверить - вдруг придется зазимовать. Кроме Алексея в путь отправились его родственник Иван Химков, Степан Шарапов и Федор Веригин. Все взрослые (от 40 до 50 лет) опытные промысловики, много чего повидавшие, мало чего боявшиеся.

Шли налегке - на сутки же всего отлучались - с минимальным набором выживания: топор, ружье с 12 зарядами, 10 кило муки, четыре ножа, огниво, котелок да немного табаку.

К вечеру избу нашли - довольно большую и крепкую. Растопили печь, собрали скромный ужин и легли спать под завывания занимавшейся бури. А утром, вернувшись на берег, застыли от ужаса. Перед ними лежала чистая вода до самого горизонта: за ночь ветер разломал льды и унес их далеко в открытое море. Но вместе с ними навсегда сгинул и карбас с десятью моряками.

Поняв что они остались без корабля, а радио, что бы вызвать спасателей в то время еще не изобрели, поморы принялись обустраивать свое жилье.

Починили избу, забили мхом щели, обмазали печь глиной, найденной неподалеку (она же позже пригодилась для создания посуды и светильников).

Запаслись дровами. И хотя ни единого дерева на всем архипелаге не росло, море пришло на выручку: периодически выбрасывало на берег «плавник» - обломки кораблей и деревьев, унесенных с материка.

Параллельно добывали пропитание. Двенадцатью зарядами подстрелили двенадцать же диких оленей - благо стада бродили по территории. Навялили и закоптили мяса впрок.

На первые месяц-два и кров, и стол был обеспечен. Но что дальше? Патроны кончились, а значит, рано или поздно грозил голод.

Но не просты были наши мужики. Из плавника наделали рогатин - да таких удачных, что именно ими завалили за все время десяток медведей .

Но рогатина - средство ближнего боя, на оленя с ней не пойдешь. Тут море опять расщедрилось - принесло вырванную с корнями ель. И один из корней оказался идеальной заготовкой для лука. Тетиву сварганили из медвежьих жил, стрелы - из прямых еловых ветвей, оперение - из птичьих перьев, а наконечники - из заточенных гвоздей разбитого ящика (тоже морской подарок)...

Тренировались в стрельбе ежедневно и вскоре начали бить птиц влет и песцов на бегу! А еще - оленей с тюленями - с изрядного расстояния. Из их шкур делали себе постель, одежду, обувь. Ну и заготавливали на будущее, веря, что когда-нибудь с острова спасутся - не с пустыми же руками возвращаться домой!

В заботах проходили как короткое лето, так и долгая зима. Когда Господь и погода позволяли, робинзоны охотились и собирали птичьи яйца, преодолевая десятки километров в день. Если же вьюга запирала в четырех стенах - шили одежду, обрабатывали шкуры, создавали новое оружие, плели веревки... даже резьбой по дереву и кости занимались! В доме никогда не гас свет - поморы изготовили несколько жировых ламп (хитрых - пожаробезопасных!), правда, ради этого пришлось почти все рубахи и портки распустить на фитили.

Короче, без дела не сидели ни единого дня. Разве что по великим церковным праздникам давали себе малую слабину. Но и посты соблюдали, для чего аккуратно вели календарь. В конце изоляции оказалось, что ошиблись зимовщики за все годы всего на пару дней!

Более морозов, тоски, полярной тьмы и голода угрожала им цинга. Отсутствие витаминов и зелени приводило сначала к слабости, затем к выпадению зубов, язвам, в конечном итоге - к смерти. Витамины мудрые поморы по крупицам добывали так: ели сырое мясо, пили еще теплую оленью кровь, употребляли в свежем и квашеном виде растущую на острове ложечную травку (Cochlearia). А главное - не позволяли себе сидеть на месте, несмотря даже на сильную слабость. Они еще на Большой земле осознали простое правило: движение - жизнь. И только Федор Веригин нарушал простые заповеди, за что поплатился жизнью. Оленью кровь пить отказывался, траву не переносил, предпочитал отлеживаться в теплой хижине. С каждым годом ему становилось все хуже и хуже. В последние месяцы он не в силах был даже поднести руку ко рту - товарищи кормили его, как младенца...В то же время Химковы и Шарапов, не давая себе спуску, не только выжили, но и достигли удивительной физической формы: играючи могли догнать оленя или песца! Иван, кстати, по возвращении на Большую землю на спор обогнал скаковую лошадь.

После кончины Федора поморы сильно упали духом. Годы бесконечного ожидания, потеря товарища... Они уже начали сомневаться, что когда-нибудь вернутся домой... Но недаром говорят, что самый темный час бывает перед рассветом!

15 августа 1749 года поморы наконец увидели парус и подпалили давно готовые сигнальные костры. С судна спустили шлюпку... Северная робинзонада, продлившаяся 75 месяцев, счастливо завершилась!

В одетых в шкуры заросших людях кормщик Амос Корнилов с трудом признал своих старых знакомых, которых давно уже заочно похоронил. Робинзоны уговорили Амоса отказаться от промысла и доставить их домой, посулив достаточно неплохую по тем временам сумму - 80 рублей. Причем деньги у них имелись - на карбас выжившие моряки погрузили 50 пудов оленьего сала, большие тюки кожи, медвежьи шкуры, песцовые меха - как белые, так и черные. Забрали островитяне с собой и нехитрый скарб - лук, стрелы, рогатины - вплоть до самодельных иголок.

Русские герои на практике подтвердили универсальное правило выживания в самых сложных условиях - не жалеть себя, не падать духом, надеяться на лучшее и работать-работать-работать.

В 1954 году был снят фильм "Море студеное" об  этой робинзонаде, хотя  история вполне подходит для какого-нибудь блокбастера .

Полная версия статьи читайте на https://www.kp.ru/daily/27250.3/4378811/

...Наверное, сейчас все знают, что такое дауншифтинг, а мы в 1996 году про такое явление ничего не слышали. Но встреча с самым настоящим дауншифтером у меня произошла именно 25 лет назад - в лесу неподалёку от города Сосновоборска Красноярского края. Расскажу эту историю, а сохранившиеся фотографии подтвердят, что это действительно реальная история из жизни. (Привет всем моим читателям! Есть подозрение, что ко мне подкралась болдинская осень))

...Звонит мне тогда приятель, врач из сосновоборской больницы: "Ты ведь любишь про всяких чудиков писать? Приезжай к нам. У нас тут в лесу Робинзон завёлся. Живёт натурально в чуме, промышляет дарами природы и даже Пятницу завёл!"

Я тогда работала в краевой молодёжке. Такие темы у нас любили, и я тут же поехала в Сосновоборск, до которого километров двадцать. Мне даже выдали энную сумму на гостинцы (чай, папиросы, сгущёнка, печенье). В эту поездку я взяла с собой дочку, которая очень уж хотела посмотреть на Робинзона, который не из из книжки (так что она в кадре).

Приятель нас встретил и тоже был с увесистым пакетом. Пока мы шли по задам дачного посёлка, рассказал, что поселившийся в лесу дядька, похоже, слегка с приветом, но очень мирный, подкармливается у дачников, которым помогает кому забор починить, кому дров натаскать-нарубить, кому вскопать - да мало ли чем можно помочь на земле... Судя по тому, что милиция его не трогает, криминала за ним не водится и документы в порядке.  За разговорами по лесной тропке мы дошли до поляны, где курился дымком чум. Тут же на самодельной скамейке сидела компания пацанов.

Приятель мой уже здесь бывал, поэтому вёл себя по-свойски и громко позвал: "Валерий Александрович, выходи! Я тебе гостей привёл! И обещанное принёс!" Минут пять из чума доносилось какое-то шебуршание, потом появилась чумазая женщина, а следом Робинзон. К этому моменту мы были уже строго предупреждены, что не надо выпытывать у него факты из биографии, а лучше разговаривать на тему, как ему тут живётся-можется да какие в лесу новости.

Встречены мы были слегка настороженно, но всё же приветливо. Спасибо приятелю, который на первых порах направлял беседу в нужное русло. Робинзон нам тоже отрекомендовался Валерием Александровичем и охотно стал рассказывать про свою лесную жизнь, подкрепляя все рассуждения черчением схем на земле. Когда разговор свернул на несчастных жителей городов, Робинзон сказал, что все разводы и прочие беды происходят из-за тесноты и прямоугольников. "Каких прямоугольников?!" - удивилась я. "А в городе везде одни прямоугольники - дома, двери, окна, мебель. Вот даже книги и те... Они людям через глаза ум калечат. А в природе нет прямоугольников. Поэтому глазам спокойно, и ум отдыхает."

Рассказал нам Робинзон и про диких пчёл, которых приручил, и про строительство пироги, на которой весной поплывёт по Енисею, и про то, что скоро на этой поляне будут сооружаться ещё несколько чумов, в которых есть желающие жить. И уже, кстати, белел неподалёку остов нового.

Мы узнали, что он до сих пор состоит в краевом обществе рыбаков и охотников, но собирается из него выйти  - проку не видит. Тем более, что лихие люди и жилище его ломали, и ружьё украли.

Ещё он до сих пор числится в спасателях. Это нас, конечно, не могло не заинтересовать - в каких же? Чертя прутиком очередную схему, Робинзон на полном серьёзе сообщил, что бывал и на Северном полюсе, и в Антарктиде, и в субтропиках, и в Америке. "А там не спрашивают! Поднимут ночью, в самолёт загрузят и летим, куда надо!"

Пацаны, раскрывши рот, внимали нашей беседе. Видя предупредительные знаки от приятеля, мы, с полным уважением к рассказчику, свернули разговор в сторону чума - как там внутри? Нас охотно пригласили и угостили плоскими лепёшечками с чаем. Пришлось отведать.

...В тот летний день мы провели на поляне часа четыре. Много чего наслушались и насмотрелись! Подробности той встречи были мной изложены в большой статье "Красноярского комсомольца", а позднее она была опубликована в альманахе "Красноярский край", которую выпускал краевой Союз журналистов.

Закончу абзацем из той памятной публикации: "В мечтах Робинзона - община таких же кочевых людей, как и он, со своим советом старейшин, со своими правилами кочевого общежития. "И детей с первых лет жизни будем приучать жить по этим правилам. Они всё будут узнавать, глядя на нас - и в растениях разбираться, и в охоте, и в рыбалке, а главное - как со всей природой жить в мире и согласии".

Можно удивляться этому человеку, можно записать в бомжи, можно не верить в его рассказы и планы, и в настойчивые повторы - у нас так не делают, это не наши лодки, это нам не нужно... Как-будто он принадлежит к какому-то племени. И вот есть мы, а вот есть они. И даже неоднократно вполне отчётливо прозвучавшая идея родства Робинзона с некими индейцами - ещё одна фантазия? Да ради бога! Кому от этого плохо?"

Так заканчивался мой материал в номере газеты за 4.06.1996г.

Ещё несколько фото, уж коли они сохранились. Ну да - на шее Робинзона медвежьи когти. В тех местах медведи водятся, иногда даже чересчур смелеют. (Жители соседнего посёлка Подгорного не дадут соврать!) Но от Робинзона хвастовства не услышали, что вот-де, медведя заборол!

Ну и напоследок вид пироги изнутри  (без Ани никак!)

И сам Робинзон, грустный после рассказа об украденном ружье.

...Много ещё чего можно про это знакомство рассказать. Были мы у него ещё раз, уже зимой. Привозили опять гостинцы и номер вышедшего альманаха, но это уже другая история...

На вопросы, как всегда, охотно отвечу.