Я люблю трогать диких животных, и одно дикое животное меня в этом понимает. И наконец-то мы с ним встретились и потрогали друг друга. Если считать только нечеловеческих животных, это была моя самая потрясающая встреча в 22 году. У меня даже есть видео, и я хочу его показать: https://youtu.be/ihnY3mU6FwA

Осьминоги играют в игры, запоминают и обучаются, используют инструменты и строят планы.  Кокосовый осьминог прихватывает с собой половинки кокоса, ещё только собираясь пересечь опасный открытый участок - потому что у него есть план. Мимический осьминог изображает минимум 15 разных морских животных, опасных или безобидных - в зависимости от контекста, в котором он оказался. Потому что у него есть понимание контекста.

У осьминогов 500 млн нейронов, это как в мозге котика или собаки, а кто сомневается в интеллекте котиков? Но распределены и работают они совершенно по другому. У нейронов нас, позвоночных есть миелиновая оболочка, ускоряющая сигнал от периферии к головному мозгу. На нейронах моллюсков нет миелина, и сигнал полз бы в центр как улитка. А и не надо ползти в центр. Большая часть нейронов осьминога находится не в головном мозге, а в умных руках. Каждая рука  получает и обрабатывает информацию о тактильных характеристиках, о вкусе и запахе, различает свет и даже цвет - и главное,  принимает решение, что с информацией делать: как менять окраску и форму, что хватать, что отталкивать.  Да, у осьминога не только правая рука не знает, что делает левая - тут и мозг-то в известность не ставят.

В итоге у осьминога не только три сердца, но и девять мозгов. И они постоянно обрабатывают столько информации, что развитие интеллекта и появление сознания становится просто неизбежным побочным эффектом.

Вот так децентрализация и управление на местах сделали из недалёкой морской улиточки настоящего интеллектуального гиганта.

Которого даже нельзя есть - по крайней мере, после того, как посмотришь ему в глаза.

- Хочешь фокус?

- Давай

- Опа!

- И чо?

Между прочим, оба лучших оператора "Всё как у зверей" — дальтоники. Аллель дальтонизма не исчезает из человеческого генома, потому что слабость цветового зрения компенсируется силой монохромного, и в сумерках дальтоники видят лучше обычных людей. А значит, лучше охотятся и лучше снимают.

Вот только цветокор потом лучше доверить кому-то ещё.

Раньше я видела гигантского хищного водяного клопа белостому только в Таиланде, в самом жалком виде — жареном. На уличном прилавке в Бангкоке. А тут в Черногории наконец-то встретила живьем. Ох какая крутая скотина!  Смотреть лучше со звуком, тогда, говорят, не так страшно.

Это он во время осеннего расселения залетел к нам на огонек. Любят огоньки, и даже называются electric light bugs. Но вел себя так, будто и правда собрался жениться. А дышал так, будто на мне и прямо сейчас.

Белостома универсальный солдат и суровый хищник: плавает, ползает, летает, жрет рыб, лягушек, тритонов, змей, не говоря про всякую беспозвоночную мелочь. Пятнадцатисантиметровый клоп может одолеть семнадцатисантиметровую черепаху. 

Охотится так: хватает намертво мощными ловчими граблями на манер богомола, подтягивает к короткому острому хоботку и впрыскивает нервно-паралитическую пищеварительную смесь. После этого остается только подождать, когда еда затихнет, растворится изнутри и ее можно будет высосать. Ждать белостома умеет.

Людей, бывает, тоже кусают, и преболезненно. Но дальше не идет. Люди грубоваты.

Белостома не только идеальный убийца, но и идеальный папаша. После спаривания самка приклеивает яйца самцу прямо на спину. Штуки по три за спаривание, итого до ста штук. Да, получается всего 30 раз в сутки, а не 40, как у льва. Зато в отличие от льва, который так себе отец, мужик-белостома таскает на горбу свою решетку яиц целых две недели: не охотится, чтобы не повредить их, выставляет спину над водой, чтобы деточки дышали свежим воздухом и не заплесневели, и так далее.

В общем, отец-молодец. И хотя в азиатский кухне считается вроде как деликатесом, есть мы его, конечно, не будем.

В чем главная проблема Австралии? Кто угодно, попав в Австралию, может стать бичом Австралии. Вот в этом, а не что думают обычно. Местные пауки, змеи и кубомедузы -- безобидная фигня по сравнению с понаехавшим котиком или собачкой. Кролик здесь хуже лесного пожара. Жаба-ага страшнее крокодила. Ежевика злее цикуты. И так во всем. Австралийская магия способна превратить в монстра даже золотую рыбку.

Почему в Австралии такая хрень с приезжими? Мы не поленились сгонять туда, пока было можно, чтобы разобраться в вопросе на месте. С большим, кстати, риском! Не для себя - для Австралии. Ведь кто угодно, попав в Австралию, может стать бичом Австралии. Чем "Всё как у зверей" хуже?

Кусочек текстом для тех, кто любит текстом

Свои лучшие годы Австралия провела в полном одиночестве, разойдясь с Гондваной примерно 100 млн лет назад и захватив на память немного сумчатых зверушек. Ведь они такие милые. Да других особо и не было. Плацентарные звери появились позже и потеснили сумчатых, а изолированная Австралия осталась заповедником гоблинов.

Но примерно 40-60 тыс лет назад в рамках великого расселения человека из Африки сюда добрались первые люди. И в истории австралийской природы начинается новая эра — Эра Понаехавших.

4000 лет назад. С севера приплывают очередные предки аборигенов, и с ними только-только одомашненная собачка. Попав в Австралию, собачка оглядывается как Жорж Милославский в квартире Шпака: Ба, это я хорошо зашел. Дорогие люди, кажется, мы тут и без вас управимся.

Собачка вторично дичает, собирается в организованные стаи и со своим плацентарным интеллектом становится самым успешным хищником Австралии, известным нам как дикая собака динго. Австралия на этом теряет несколько видов травоядных, не выдержавших пресса, и оба-два своих крупных хищника, не выдержавших конкуренции. Сумчатый волк и сумчатый дьявол уцелели только на Тасмании, куда динго не добрались. Успешный конкурент хуже любого врага.

Экосистема Австралии покряхтела, но подстроилась под динго в качестве контролирующей хищной вертикали. И тут в 18 веке новая напасть - появляются англичане. Привозят с собой не только сорок бочек арестантов, но и английскую культуру, традиции, прогрессивные идеи, и главное, английских овец. И объявляют местного исполняющего обязанности волка динго врагом общества. Начинаются массовые отстрелы, капканы, яды, премии за шкуру и наконец шедевр инженерно-экологической мысли — забор от динго. Построен в 1880 году на востоке Австралии. Такой классический английский забор вокруг пастбища. Только длиной 5,5 тысяч километров.

Что характерно, из всех своих колоний англичане пытались сделать вторую Англию. Являлись на новое место как переезжающие крестьяне: со своей скотиной, коровками, курями, утками, кроликами, скворцами, воронами для настроения... Олени есть у вас? Нету? А мы заведем!

И заводили, еще не зная, что кто угодно, попадав из внешнего мира в Австралию, может стать бичом Австралии. Как вода превращает милых могваев в жутких гремлинов, так и австралийская экосистема обладает удивительным свойством открывать темные стороны даже в самых невинных животных.

Середина 19 века. Один поселенец выпускает в свои земли в штате Виктория 12 пар кроликов, чтоб были. Кролики это не только ценный мех, но и мясо, и дух старой доброй Англии… да и что может быть милее и безобиднее кролика?

Только миллион кроликов! А к началу 20 века кроликов становится 20 миллионов. И они продолжают плодиться в геометрической прогрессии, и каждые десять кроликов съедают столько же травы, сколько одна овца, но овца дала бы в 3 раза больше мяса, чем эти гадские десять кроликов, которых еще поди поймай!

Кролики теснят местную фауну, вызывают эрозию почвы, съедают сельского хозяйства на миллионы долларов, в общем, их объявляют врагами и вредителями. Начинаются да, массовые отстрелы, капканы, яды и шедевр инжерено-экологической инженерии — забор от кроликов. Построен в 1907 году на западе Австралии. Три тысячи километров из дерева, металла и проволоки по цене 250 долларов за километр.

Нет, собаки динго решили бы проблему кроликов гораздо дешевле, но они враги общества и сидят за другим забором, на востоке Австралии.

Для борьбы с кроликами из Англии привозят лисиц и хорьков. Но те берутся не за кроликов, которых еще пойди поймай, а за наивных медленных сумчатых. Сумчатые редеют. Кролики продолжают плодиться. По обе стороны забора от себя.

И наконец в 50х годах против них применяют бактериологическое оружие. Из Южной Америки завозят кроличью смерть - вирус миксоматоза, родственника нашей черной оспы. И это срабатывает. Опущу неаппетитные подробности, как именно это выглядело, но кроличий апокалипсис уничтожает 80% популяции. Однако оставшиеся 20% успевают договориться.

— Ок, миксоматоз, если ты убьешь нас всех, где ты будешь жить?

— Хм. Об этом я не подумал.

И начинается коэволюция — вирус и кролики притираются друг к другу. И к 91 году в Австралии снова живет 200 миллионов, но теперь уже неуязвимых устойчивых суперкроликов. Классический финал мультика про Багза Банни

Или вот. В 19 веке в главную австралийскую реку Муррей выпускают карпов, чтобы было кого жарить на Рождество. А дикий карп, он же сазан, на минуточку, один из самых опасных инвазивных видов по версии МСОП. Но где 19 век, и где МСОП. Карпы освоились, захватили и вытеснили все что можно, и сейчас составляют 80% всей животной биомассы гидросистемы Муррея.

Чтобы восстановить биоразнообразие, на них решили натравить карповый вирус герпеса. Но вовремя посчитали, что если всё получится, такое количество дохлых карпов приведет к экологической катастрофе. И оставили всё как есть. Живыми вы конечно не подарок, но мертвыми еще хуже.

Беда ручного управления экологией в том, что экологические задачи решаются сложно и долго, а люди любят простые и быстрые решения. Типа приструнить инвазивный вид с помощью другого инвазивного вида. Получается обычно полная жаба. Трехкилограммовую жабу-агу завезли в Австралию, чтоб она ела инвазивных же жуков-вредителей инвазивного же сахарного тростника. Жаба жуков есть не стала, зато взялась за разных полезных местных насекомых.

Ситуация стала еще немного хуже: жуки едят тростник, жаба ест мирных жителей, саму жабу не ест никто, а кто пытается, тот дохнет, потому что она очень ядовитая. И пока ученые ломали голову, кого бы еще завести, чтобы все разрулилось — явился спаситель. Из местных. Австралийская певчая ворона наловчилась переворачивать агу ядовитыми железами вниз и выедать через брюхо. Иногда лучшее решение экологической задачи — просто подождать, пока все решится само.

А в чем секрет такой уязвимости австралийской экосистемы перед инвазиями, это вы уже смотрите в видосе. Зря мы что ль полтора месяца кочевали с палаткой по Австралии, рискуя увлечься и стать ее бичом.

Спасибо и инджой