Срочную службу я проходил в Воронежской области. Ещё при Советском Союзе. 1985-1987 годы. Осенний призыв.
В первой учебной роте, располагавшейся на четвёртом этаже панельного здания, служили представители всех наших многонациональных республик. Грузины, армяне, украинцы, татары, узбеки, казахи… Не было почему-то евреев.
Последние полгода я служил заместителем командира взвода. Воспитан я был, как было положено в то время, интернационалистом и не делал различия между людьми разной национальности. Для меня все были советскими людьми.
В тот сентябрьский денёк у нашего взвода проходили занятия по устройству изделия 6944. Собственно, в учебной части, где я в то время служил, и готовили механиков-водителей на различные машины. Начиная от мазов и заканчивая устройствами с четырёхзначными номерами.
Наша машинка была в длину 11 метров, и в боевых частях на ней стояли ракеты средней дальности. С ядерной боеголовкой.
И вот чтобы не опрокинуть эту ядерную боеголовку в кювет, а довезти её до точки пуска, наш взвод и изучал машину.
Командиры отделений были в карауле. Из сержантов остался только я.
А тут ещё и командир взвода, пряча глаза, заявил, что ему куда-то срочно надо.

- Фёдоров, - сказал он, - мне нужно отойти на пару часиков. Или больше. В общем, остаёшься за старшего.
- А если кто с проверкой придёт? - задал я резонный вопрос.
- Скажешь, что меня в штаб вызвали, - ответил взводный, - а сам гонца в библиотеку пошлёшь. Я там буду.
- Есть послать гонца, - вытянулся я. - Разрешите приступить к практическим занятиям по изучению устройства шасси?
- Приступайте, - кивнул взводный и убыл.
В библиотеку.
А я построил взвод. Отдал приказ изучать шасси. А сам с нашим художником Молиным залез в кабину. Молин разрисовывал мой дембельский альбом.
- Нарисуй, как я сплю в кабине, - попросил я нашего самоучку, - а я тебе попозирую. Минут сорок.
- Хорошо, - сказал Молин и вытащил заранее приготовленные карандаши и альбом, обтянутый шинельным сукном, - я сейчас набросаю сам рисунок, а раскрашу уже в казарме.
Я развалился в водительском кресле. Закрыл глаза и уснул. Мгновенно. Как это возможно только в армии.
Снилось мне лето. Июльский поздний вечер. Года два до армейской службы. Я тогда летом подрабатывал в местной столовой. Поваром.
Снилось мне, что я стою у распахнутого окна столовой. А по улице идёт Женька Ермакова. В лёгком ситцевом платьице и на каблуках.
- Цок, цок, - стучали её каблучки по асфальту.
- Вадик, иди картошку чистить, - позвала меня откуда-то из недр столовой заведующая, Тамара Васильевна.
- Я не могу, - ответил я, прислушиваясь к удаляющемуся цокоту каблучков, - мне в библиотеку надо.
- Какая библиотека ночью? - удивилась Тамара Васильевна и, подойдя сзади, схватила меня за плечо. - Завтра в шесть утра завтраки. Пойдём картошку чистить.
- Не пойду, - как попугай повторил я, - не хочу я картошку чистить…
- Товарищ младший сержант Вадик, проснитесь, - прошипела мне на ухо Тамара Васильевна и принялась трясти меня, как грушу.
Я открыл глаза.
Знакомая кабина изделия 6944. Надо мной склонился Молин.
- Товарищ младший сержант, - почему-то шёпотом сказал он мне, - это не моё дело. Но, по-моему, там драка.
Сон мгновенно прошёл. Я вскочил. Открыл люк и почти бесшумно скатился по лесенке на бетонный пол ангара.
Внизу никого не было. Весь личный состав я обнаружил по правую сторону машины. Мои подопечные стояли полукругом. В полукруге, пригнувшись и сжав кулаки, раскачивался эстонец Терас. Напротив него в той же напряжённой позе приготовился к схватке низкорослый узбек Бабаев. Рядом с ним, то ли в качестве секундантов, то ли как поддержка против высокого эстонца, стояли два украинца. Пилипенко и Бойко.
- Воздух! - заорал я, мгновенно оценив ситуацию.
Все попадали как подкошенные, закрыв головы руками. Откуда-то сверху, видимо, с крыши машины, свалился татарин Мамонов, больно ударив меня сапогом по плечу.
- В шеренгу по одному строиться, - подал я новую команду, потирая ушибленное плечо.
Взвод вскочил и построился. В шеренгу. Вдоль стены ангара.
Я застегнул крючок на хэбэшке. Подтянул ремень.
- Пилипенко, Бабаев, Бойко и Терас, выйти из строя.
Четверо сделали шаг. Развернулись. В ангаре повисла томительная тишина.
- Неуставные отношения, значит, - я принялся расхаживать вдоль строя, старательно обходя четыре застывшие фигуры, - ну, рассказывайте. Кто зачинщик. На какой почве конфликт. Кто виноват и что делать?
Тишина. Лишь слышно, как где-то бьётся о стекло муха.
- Ваше чистосердечное признание смягчит моё наказание, - добавил я.
Опять тишина.
- Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, - пообещал я, - завтра зарядка начнётся пораньше. Три километра по пересечённой местности. А потом будем отрабатывать команду «газы».
Взвод горестно вздохнул.
- Всё равно же я всё узнаю, - продолжал я расхаживать вдоль строя, - рано или поздно узнаю. Только лишние мучения сами себе устроите. Фантазия у меня богатая. И утренний кросс - это будут только цветочки.
- А почему все должны страдать? - подал голос стоящий на правом фланге Алиев. - Мы же ничего не делали.
- Вы наблюдали и не предотвратили конфликт, - парировал я, - следовательно, тоже виноваты.
- Это всё хохлы замутили, - не сдавался Алиев, - я их зарежу нафиг.
Пилипенко и Бойко побледнели. Одновременно.
Я подошёл к Алиеву.
- Резать можно будет только по моему личному указанию, - сказал я ему, - только когда я отдам письменный приказ. Понятно?
- Понятно, - улыбнулся мне Алиев.
- Это всё прибалт начал, - подал голос Бойко, - это всё он.
Через 10 минут я знал о конфликте всё. Точнее, почти всё.
Кто первый начал, так и осталось невыясненным. Украинцы обозвали Тераса фашистом. А он их бандеровцами. Слово за слово, перешли к прямым оскорблениям. Родственников по материнской линии и вообще всего народа.
Каким-то образом Бойко и Пилипенко настропалили проходившего мимо узбека против эстонца. Вдвоём со здоровенным Терасом они побоялись драться.
Я появился вовремя. За секунду до рукоприкладства.
- Ну и что мне с вами делать? - спросил я, выслушав все стороны. - Вы мне такой сон прервали. Такой сон…

Четвёрка провинившихся молчала.
Остальной взвод усиленно изучал шасси изделия 6944.
А я в голове прокручивал различные методы наказания. Наряд вне очереди, чистка туалетов, марш-бросок…
И тут я вспомнил, что Женька вышла замуж. Ещё год назад.
И чего тогда, спрашивается, она мне снится?
Я вздохнул.
- Вот что, бойцы, - сказал я, - приготовите мне рефераты. В течение двух недель. Не менее десяти листов формата А4. Каждый. И на политзанятиях прочтёте лекции личному составу.
- Какие рефераты? - обалдело спросил Пилипенко.
- А что такое реферат? - задал другой вопрос Бабаев.
- Реферат - это доклад такой, - пояснил я, - напечатанный или написанный на бумаге. С диаграммами, рисунками и статистическими данными. Вот ты, Бабаев, подготовишь мне доклад об Эстонии. Пилипенко о Латвии. А Бойко о Литве.
- А я об Украине, - догадался Терас.
- И об Узбекистане, - кивнул я, - с тебя два доклада.
- А почему с меня два, а с них по одному? - опять спросил Терас.
- Потому что крокодил, - отмахнулся я от него. - Срок вам две недели. Не сделаете - из нарядов до конца учебки не будете вылезать. Всё понятно?
- А где информацию брать? И кто нам диаграммы нарисует? - поинтересовался Бойко.
- Диаграммы сами нарисуете, - ответил я, - а информацию в библиотеке возьмёте. Рядом со штабом здание.
- Там библиотекарша новенькая, - причмокнул губами Бабаев, - красивая. Блондинка.
- Теперь понятно, на кого нас наш лейтенант променял, - вздохнул я. - В общем, через две недели жду от вас рефераты. Иначе пойдёте в вечный наряд. Где старшим я назначу Алиева.
Через две недели рефераты были готовы. И на ближайших политзанятиях моя четвёрка драчунов рассказала про страны Прибалтики, про Украину и про Узбекистан.
За что замполит роты получил благодарность. От командира части. За отличную работу с личным составом и за укрепление дружбы между народами.
Конечно же, Пилипенко и Бойко не подружились с эстонцем. Но и конфликтов на национальной почве у меня во взводе больше не было.

Из Книги "Юношество, зрелость и прочее"

https://stroki.mts.ru/persons/vadim-fedorov-85179

© Вадим Федоров

«Когда школьников отпустили на летние каникулы, отец повез Леночку в районную больницу. Там дали направление в Чебоксары.

Доктор, широкий в плечах, с высоким лбом, улыбчивый и мягкий, спросил:
— Как же ты училась, девочка? Ведь писать и читать было трудно.
— Я старалась, доктор. У меня только один глазик не видит. Вот этот, — и показала на правый.
— Знаю, знаю, — улыбнулся доктор. — Вылечим.

А потом серьезный разговор с отцом.
— У Леночки врожденная катаракта. Думаю, что второй глаз не будет видеть года через три–четыре. Девочку мы госпитализируем. Будем оперировать. Возможно, применим новое лечение. Но на это нужно ваше согласие.
— А видеть она будет?
— Должна.
— Слава богу. Как можете, так и лечите.»

Это отрывок из статьи «Леночка и её доктор» — воспоминания 12-летней Лены Петровой.

Святослав Фёдоров и Лена Петрова

Наша история о первой в СССР успешной операции по имплантации искусственного хрусталика.

Вообще, первый в мире искусственный хрусталик был имплантирован человеку 8 ноября 1949 года, операцию провёл британский офтальмолог Гарольд Ридли. Но, несмотря на отличные результаты, коллеги работу Ридли не оценили. Более, на него ополчилось практически всё мировое профессиональное сообщество. Сейчас бы сказали, что Гарольда Ридли «отменили».

Но молодого чебоксарского врача Святослава Фёдорова труды Ридли, что называется, «зацепили». На тот момент (конец 50-х годов прошлого века) таких операций было проведено немного, они были сложными и не были поставлены «на поток». При этом от катаракты (помутнения хрусталика) страдали миллионы людей во всём мире.

Святослав Николаевич стремится создать новый совершенный хрусталик и разработать методику проведения операций, которая позволила бы сделать лечение катаракты массовым, ищет сотрудничества с производственными предприятиями, которые могли бы помочь с изготовлением линз и инструментов.

Здесь в Чебоксарах я пытаюсь создать новые инструменты, езжу по заводам. Там был неплохой электроаппаратный завод с проектно-конструкторским бюро и прекрасными мастерами.

Из воспоминаний С.Н. Фёдорова

Святослав Николаевич знакомится со слесарем Чебоксарского электроаппаратного завода Семёном Мильманом. Семён Яковлевич увлекается новой необычной задачей и вместе на маленькой кухне служебной квартиры Фёдорова они создают первые советские хрусталики.

Первые советские искусственные хрусталики

Семён Мильман и Святослав Фёдоров

Если бы не он, талантливый рабочий человек, то фактически тогда ни мой метод, ни моя стартовая площадка — ничего бы не свершилось. Как много тогда совпало, казалось бы, случайностей, которые, слившись воедино, дали такой результат!

Из воспоминаний С.Н. Фёдорова

Сначала эти хрусталики имплантируют кроликам, операции проходят успешно.

Кролик с искусственным хрусталиком и завязанным здоровым глазом быстро кинулся к морковке. Другие прооперированные животные тоже видели отлично.

Из воспоминаний С.Н. Фёдорова

Не только Святослав Фёдоров был увлечён этой идеей. 16 мая 1960 года в Москве проходит первая в СССР операция по имплантации искуственного хрусталика, проводит её известнейший советский офтальмолог Михаил Михайлович Краснов. Он использует импортный хрусталик. Но эта операция прошла неудачно.

Сделали такую операцию нынче в Москве, шестнадцатого мая. Но хрусталик заменили стеклянным, цейсовской линзой

Из воспоминаний С.Н. Фёдорова

Несмотря на неудачу именитого коллеги, Святослав Николаевич решился и 5 июля 1960-го года навсегда останется Датой. Впервые в СССР удачно имплантировали искусственный хрусталик. Сделанный на кухне служебной квартиры Фёдорова инженером Семёном Мильманом.

Первой пациенткой стала 12-летняя Лена Петрова из небольшой чувашской деревни. У неё была врождённая катаракта.

Для операции я подготовил микроскоп, так как понимал, что имплантировать хрусталик без микроскопа очень трудно — не хватает собственного зрения. Я взял тот же микроскоп, под которым делал хрусталики МСБ-2, поставил его в тумбочку, обложил толстыми книгами, чтобы не упал на больную. Во время операции мне ассистировала сестра. И вот в маленьком импровизированном блоке был имплантирован первый в нашей стране искусственный хрусталик.

Как удивительно — на следующий день глаз был абсолютно спокойным. Ещё через день Леночка стала видеть процентов на 30–40. Через неделю–полторы — процентов на 30–80.

Из воспоминаний С.Н. Фёдорова

И вот 5 июля была сделана эта величайшая, как я потом поняла, операция.

До сих пор помню мельчайшие детали этого дня. Меня переодели во все белое, хорошо помню тот операционный стол, врачей, медсестер… Помню очень болезненный укол анестезии. Все время я слышала голоса врачей. И вдруг слепым правым глазом увидела так ясно, четко, как никогда не видела. Это было потрясающе, первое ощущение яркого света! Пришлось даже попросить врачей: «Закройте глаз, мне больно». Святослав Фёдоров спросил:

— Что, Леночка, глазик болит?

— Нет, — отвечаю, — просто свет мешает.

— Ты видишь?

— Вижу.

Святослав Николаевич стал показывать пальцы. Два, три, пять... При этом он отходил все дальше и дальше. Только теперь понимаю, что в тот миг он был тысячекратно счастливее меня

Из воспоминаний Елены Каптуриной (Петровой)

Лена выросла, стала учителем, вышла замуж и всегда поддерживала связь со Святославом Фёдоровым. Сейчас она проживает в Моргаушском районе Чувашской Республики. Своего сына Елена назвала Святославом.

Тогда он успел сделать 4 операции.

Я решаюсь сделать ещё несколько подобных операций. С сентября до середины октября сделано 4 операции — все успешно.

Особенно сложная операция сделана художнику из Киева Кулишенко. Это был очень интересный человек — свободный художник, который ездил по стране, декорировал интерьеры. Операция прошла хорошо, но через три дня после имплантации он нечаянно ткнул пальцем в глаз. Хрусталик наполовину выскочил — часть его прямо высовывалась из глаза, весь глаз был залит кровью. Пришлось вновь оперировать. Я хотел удалить хрусталик, но мой ассистент — Изольда Дальевна была замечательным врачом. Она сказала, когда мы вымыли кровь: «Святослав Николаевич, так жалко удалять. Давайте оставим». И я дрогнул: чуть-чуть хрусталик подтолкнул, чуть-чуть развернул, поставил на новое место. Пришлось иссечь радужную оболочку, поэтому зрачок приобрел частично кошачью форму. С тех пор прошло почти тридцать лет, а Кулишенко все ходит с тем же хрусталиком, который был сделан на кухне крохотной квартирки

Из воспоминаний С.Н. Фёдорова

Про операцию по имплантации искусственного хрусталика написали многие газеты, даже «Правда». Но такая известность сыграла со Святославом Николаевичем злую шутку. Маститые офтальмологи поставили под сомнение успех операции, оперировать ему запретили, а затем и вовсе уволили.

После вмешательства известного советского журналиста Аграновского Фёдорова восстановили в должности, но работать не дали — отправили в командировку в Таджикистан на борьбу с трахомой. За это время подопытные кролики умерли без ухода и кормления. Его пациентов осматривали специально нарушая регламент, чтобы показать неэффективность его методов.

Очерк А. Агроновского «Открытие доктора Фёдорова» сыграет огромную роль в жизни Святослава Николаевича

Фёдоров уволился и уехал в Архангельск.

Правда, в отличие от британского коллеги Гарольда Ридли, он не собирался сдаваться. К счастью, нашлись люди, которые поддержали Фёдорова в такой ситуации, появились соратники и единомышленники. Позже Фёдоров со своими учениками создаст такой хрусталик, который на четверть века станет стандартом во всём мире. Назовут его «Спутник»

Легендарная линза «Спутник» — пожалуй, самый известный искусственный хрусталик в мире

В чём же прорыв? Ведь в мире такие операции уже делали.

Святослав Николаевич, по сути, поставил на поток лечение катаракты. Он и его соратники усовершенствовали методы проведения операций, сконструировали новые модели линз, организовали массовое производство необходимых материалов. Именно он со своей командой настолько развил это направление, что сегодня операции по замене хрусталика стали самыми часто выполняемыми в мире, в сутки таких операций проводится порядка 60 000.

Миллионы людей на нашей планете смогли вернуть себе зрение. И вот это — настоящий прорыв.

Депутат Госдумы от Единой России Фёдоров, по совместительству глава НОД, уверен, что решение о повышении пенсионного возраста было принято народом, а государство просто согласилось с этим Нашим решением.