Лет по 18 нам было на тот момент. Компанией сидели в парке да болтали обо всем, и среди знакомых была девчонка которая мне на тот момент очень нравилась. И как то зашёл разговор на тему вторых половинок. Кто с кем встречался, кто с кем гулял и из-за чего перестали общаться или что не понравилось в человеке. И вот дошла очередь до этой девчонки. Оказалось что самой главной претензией к парню, было то, что при прогулке ночью он затронул тему того какие ночью все таки красивые звёзды, и хотел с ней поговорить на тему космоса.
"Я иду и думаю какие на**й звезды, чё в них интересного и красивого, чувак, мы с тобой тут идём, а ты мне про звёзды что-то говоришь" © дословная цитата. То что она сказала мало того что врезалось мне в память, так ещё и напрочь убило всю влюблённость к ней. Я понял что с этим человеком у меня никогда не будет ничего общего. Мне даже не захотелось больше сидеть там, и слушать о чем она говорит. И я сославшись на то что мне нужно по своим делам, просто ушел оттуда.
Имхо, но может я конечно такой романтик, что звёзды для меня это нечто красивое и завораживающе, но настолько не интересоваться тем, что нас всех окружает.... Ну не знаю. А какое ваше мнение насчёт этого?

Как то в юные школьные годы влюбился в одноклассницу которая жила по соседству. Классная такая, ноги длинные, рыжие волосы и солнечная улыбка. Цветы дарил, до ночи ждал её у дома, когда она с подружками нагуляется. А сколько писем писал?! Роман можно написать. Как то раз, обнеся очередной раз соседский куст белой розы, сижу на детской площадке, жду. Украдкой, тихо подходит мой дед.

- Сидишь?!

- Сижу!

- Ждешь?!

- Жду!...

- Послушай внук, хочешь чтобы тебя любили женщины, настоящие красивые женщины?!

- Не поверишь дед, очень хочу!

- Тогда слушай три правила...

1) Никогда, запомни никогда не повышай голос на женщину и не бей её, потому что ты мужчина и твой даже шепот будет ей слышен.

2) Никогда, запомни никогда не бегай за женщиной. Твоя женщина сама придет к тебе тогда, когда увидит в тебе мужчину и ты это осознаешь всем своим существом.

3) Никогда не проси у своей женщины близости (секса) Твоя женщина даст тебе его в избытке. А если просишь, значит она уже не твоя женщина...

- Как то подумалось тогда, какого х.. я вообще делаю на этой лавочке?! Проходила рядом в обнимку молодая парочка, подарил им букет из белых роз.

Вот прошло более двадцати лет с того разговора, дедушки уже давно нет. Двадцатилетняя встреча бывших одноклассников. Родной городишко, в котором я не был 17 лет. Встреча, смех, веселье. Сидим в баре и рядом эта рыжая одноклассница в полтора центнера веса, двумя браками за плечами и двумя детьми от разных отцов, жалуется мне. - Почему ты меня не добивался, я же видела, как ты за мной бегал?!...

- Наверное все просто, ответил я. Ты просто не моя женщина...

Памяти деда!

В восьмом клaссе я влюбился в десятиклaссницу. В те годы я дaже ходил через две ступеньки. Онa былa комсомолкой, членом советa дружины.
Комсомолкa курировaлa нaш клaсс и особенно меня, кaк отличникa и перспективного кaдрa. У нaс были сугубо деловые отношения. Я рыдaл нa плече у друзей-хулигaнов: онa любит не меня, онa любит мои пятерки!

Однaжды моя комсомолкa зaшлa ко мне домой, чтобы передaть книжку, но никого не зaстaлa и остaвилa книжку бaбушкaм нa лaвочке у подъездa. В те годы бaбушки нa лaвочкaх были несущей конструкцией дворa. Им доверяли нa хрaнение сумки с продуктaми, детей, тaйны.

Когдa я появился, бaбушки передaли мне книжку.

– Хорошaя девушкa! – скaзaлa однa.
– Прямо кaк я в молодости! – добaвилa вторaя.
– Мы ей всё про тебя рaсскaзaли! – зaявилa третья.

Я уже собирaлся уходить, но тут отнялись ноги.

– Что… что…что вы ей про меня рaсскaзaли?

– Что ты у нaс хулигaн, и вся округa тебя боится! – скaзaлa однa.
– Что все девчонки нaшего дворa в тебя влюблены! – добaвилa вторaя.
– И что у тебя есть подпольный мотоцикл! – зaявилa третья.

Я едвa не плaкaл.

– Что вы нaделaли? Это же все непрaвдa! Я отличник, я перспективный кaдр! Онa теперь в мою сторону дaже не посмотрит!

– Отличник! – скaзaлa однa.
– Перспективный кaдр! – добaвилa вторaя.
– Пaмятник! – зaявилa третья, и все они дружно зaхохотaли, помолодев вдвое.

Нa следующий день моя комсомолкa поймaлa меня в школьном коридоре.

– Ты это… кaжется, в кaфе-мороженое меня приглaшaл… я подумaлa, a дaвaй сходим, отдыхaть тоже нужно.

Когдa я слышу рaсскaзы про злых и мрaкобесных бaбулек нa лaвочкaх, я только пожимaю плечaми: добрее и мудрее бaбушек моего дворa я не встречaл...

© Олег Бaтлук

Не помню уже с какой стати поехал я в спортивный лагерь. Было мне тогда восемнадцать лет. Учился в одном ленинградском техническом ВУЗе. Институт устроил для своих спортсменов летний лагерь под Керчью. Спортсмены были большей частью боксёры, очень сильная секция, меньшей частью ― борцы и гиревики. Меня же записали как шахматиста. Хотя я не шахматист, а бадминтонист, что с точки зрения боксёров одно и тоже.

По сложившийся традиции перед началом смены высылались квартирмейстеры, в число которых попал я, четверо единоборцев, тоже с младших курсов, и три девушки, какое-то отношение к спорту, вероятно, имеющие. С одной из них я подружился уже в поезде.

Лагерь состоял из десятка фанерных бараков и большой обветшалой спортплощадки. Вдалеке от моря, но рядом с каким-то парком. Питание в лагере не предусматривалось, надо было ходить в столовую через дорогу и отоваривать талоны на еду. Еды на талоны давали много.

Весь день мы расставляли железные кровати и таскали матрацы. Однако вечером, заслышав из парка музыку, решили пойти на танцы. Хотя всю дорогу наблюдали подозрительного вида корпуса профессионально-технических училищ. Увы, дважды два в голове не сложилось. Где-то в Керчи жила тогда маленькая девочка Ульяна Лопаткина, что станет лучшей балериной всех времен. Но вокруг нас были только ПТУ.

В парк, не будучи особо между собой знакомы, мы шли порознь. Я был с девушкой и меня интересовали лишь медленные танцы. Музыка играла недолго. Началась какая-то то возня, вопли, ругань. Кто-то из наших, проносясь мимо, крикнул:

― Бегите отсюда!

Советом воспользовались лишь отчасти. Сойдя с освещенной танцплощадки в темноту, мы не побежали, а пошли. Вскоре нас догнала и окружила дюжина низкорослых и злых подростков.

― Ты тоже из Ленинграда? Откуда ты? ― спросили они, оттеснив от меня девушку.

Я задумался на мгновение. Скажу, что из Ленинграда ― будут бить. Скажу, что не из Ленинграда ― тоже будут бить.

― Из Ленинграда! ― сообщил я с гордостью, пытаясь угадать, откуда прилетит первым делом.

Не угадал, получил в скулу, но тут же феноменально далеко отпрыгнул назад (нас, бадминтонистов, учат мгновенно отходить на заднюю линию). Сзади были колючие кусты, я проник внутрь и бить меня стало сложно, кусты царапались, а я увёртывался.

― Милиция! Милиция! ― кричала моя девушка так пронзительно, что атакующие морщились.

Мне досталась лишь пара пинков, как уже подоспели дружинники. Одного окрика оказалось достаточно, чтобы подростки разбежались.

Не все наши отделались царапинами и лёгкими ушибами. Одному борцу-второкурснику (вроде бы именно он пригласил на танец местную девчонку, что в этих краях наказуемо, видишь ли), разбили очки, да так, что стекло разрезало щёку. Пришлось накладывать швы в травме, вернулся он под утро.

И в тоже самое утро, в лагерь, двумя автобусами, приезжают боксёры и борцы, преимущественно тяжёлых весов. Приезжают скучать, поскольку смену возглавил сам главный тренер Иваныч, а при нём пьянку не устроишь, чем себя вечером занять ― поди пойми, места новые, на вид пустынные. И тут им навстречу братишка в бинтах и повязках. Воодушевились прибывшие чрезвычайно.

Вечером того же дня ворота распахнулись и сотня юных, но более чем крепких бойцов, в выразительных майках, повзводно, с песней, выступили из лагеря с намерением замесить всю Керчь. Большинство ведь ещё и с военных сборов прибыло. А всё, что на сборах кажется величайшей тупостью ― все эти построения и марши, по окончанию становится неотъемлемым элементом веселья. Замыкала шествие секция бадминтона в моём лице, ну а как я мог пропустить? Стыдное, но приятное чувство оказаться на сильной стороне, хоть твоих заслуг в том нет ни капли. Во главе колонны шагал забинтованный, ему поручили указывать на хулиганов пальцем. Злости ни в ком не было, даже в забинтованном, лишь молодецкая удаль.

Побоище не состоялось. Уже упомянутый Иваныч настиг отряд у входа в парк и после недолгих препирательств загнал обратно в лагерь. Как средство от скуки пообещал десятикилометровый кросс по утрам.

Пепел Клааса, конечно, ещё постукивал в сердца спортсменов. Щека товарища ещё кровоточила. Особенно возмущались, почему-то, лёгкие веса. Был составлен новый план действий под кодовым названием «засада». Выступающий в наилегчайшем весе студент, звали его, вроде, Илья, в тайне от тренера проник на танцплощадку и принялся там вести себя самым вопиющим образом, отпуская местным девушкам пьяные комплименты, а парней обзывая последними словами. В нужный момент он мгновенно трезвел и с юрагагаринской скоростью мчался в сторону лагеря, увлекая за собой раззадоренных аборигенов. Деятельность Ильи была столь продуктивной, что через пару вечеров, местные, утратив инстинкт самосохранения, вбежали в лагерные ворота, да ещё с кольями и цепями. Было их не слишком много, впрочем, сколько бы ни было – без разницы.

Что больше подействовало на местных ― нанесённые им умеренные побои или отповедь всё того же Иваныча, но поведение изменилось сильно. Неугомонный Илья продолжал посещать парк, несмотря на запрет тренера, и жаловался, что танцующие теперь шарахаются от него как от прокаженного. И совершенно не хотят следовать за Ильей куда-бы ни было. Илья вёл себя всё хуже и хуже, и тогда на него был спущен десант керчинских старушек-билетёрш:

― Позор какой! А ведь ты из Ленинграда! ― сказали ему старушки.

«Так-то я из Воркуты» ― хотел было возразить Илья, но осёкся и, покраснев, поплёлся в лагерь.

На следующий день танцплощадку закрыли. Уж не знаю почему, вряд ли из-за Ильи. Музыка из парка более не доносилась.

Залипательная иллюстрация

Я 1983 года рождения и отчётливо помню и могу критически воспринимать события происходившие в моей жизни в 97-2000.
Рос я в маленьком городе Краснодарского края. Из воспоминаний этого времени:
1. Четкое распределение города на районы, никак нельзя было ходить в другой район ни по каким делам.
2. Постоянный контроль за словами и действиями. Ни дай бог что-то не по «понятиям» сказать. Не отмоешься.
3. Обязательно знать кто у тебя на районе «смотрящий» и кто «смотрящий» за городом.
4. Участие в разборках район на район обязательно или теряется звание «реального» пацана.
5. Типы старше 20 лет с «белыми» билетами или судимостями, которые разруливали терки и могли поставить на бабки любого малолетку без реальной подписки.
6. Никаких длинных волос, нефорской одежды и ни дай бог сказать, что тебе нравится что то ещё кроме шансона.
7. Отвертка в кармане или молоток в рюкзаке необходимый атрибут. Переплавка свинца из аккумулятора в кастеты тоже своего рода развлечение.
8. Увлечение самодельными взрывными устройствами охрененной мощности норма жизни.
Можно ещё долго перечислять прелести взросления в 90 и рассказывать как закалялся характер и т.д и т.п. Но я не хочу чтобы мой сын рос в таких условиях. И чтобы другие дети так росли. Моя юность была интересной, но повторять её не надо.

Вроде высказался. Ну их нахрен эти 90-е.

Вечером в среду,
После обеда,
Сон для усталых
взрослых людей,
Мы приглашаем,
всех кто отчаен
в дикии Джунгли скорей!"

Вспомнил слова песни и осознал вдруг, что Е-моё, прошло 30 лет и я уже тот самый усталый взрослый.