Если женщине нужно много денег для поддержания "красоты", значит женщина страшная.
И сказал, что она будет с ними жить. Дескать, это его секретарша. И жене пришлось смириться: она была немолода, денег у нее не было, и пристанища тоже. Она плакала, а потом смирилась. Сказала, мол, так Богу угодно...
Все смеялись и перешептывались, вопросы задавали обидные. А они так и жили втроем - высокие отношения! Представляю, каково было жене такое терпеть. Она любила мужа. Это еще обиднее, конечно.
Но тут случилось вот что: Бунин расслабился, подобрел от такой приятной жизни и пригласил в гости одного маляра, который писал стихи. Бедного талантливого юношу Зурова. И жена писателя к юноше прониклась сочувствием, и стала о нем заботиться. Маляру очень понравилось гостить у Бунина. Кормят хорошо, обращение деликатное. Ну, он и остался навсегда. Что возьмешь с сумасшедшего?
А он и оказался сумасшедшим. И гонялся за Буниным с опасной бритвой. Драться лез. И так язвительно усмехался, когда Бунин что-то рассказывал. И вырывал цветы, которые Бунин в саду сажал, чтобы наказать писателя, если он как-то не так себя вел.
Так и жили вчетвером. И Бунин жене сказал, мол, знаешь, Верочка, а вдвоем лучше все-таки жить было. Хотя и немного скучно. Давай жить вдвоем! А жена ответила, что уже поздно. Нехорошо выгонять людей на улицу. Мы в ответе, Ваня, за тех, кого приручили!
В итоге вот что случилось: молодая особа изменила Бунину с женщиной и сбежала подальше от странного дома, по которому ходил маляр с бритвой.
А маляр остался. Он влюбился в жену Бунина и ни за что уходить не хотел! И стали они жить-поживать втроем. В свободных отношениях, как и хотел знаменитый писатель. Потому что если свобода - она для всех! Все одинаково свободны. И если за вами бегает с бритвой ненормальный маляр - надо раньше было думать.
Вдвоем все-таки лучше. Хотя иногда скучно.
Сecтра Фаины Рaневской, Изaбелла, жила в Пapиже. В силу ряда обстоятельств она переехала в Совeтский Союз. В первый же день приезда, не смотря на летнюю жaру, Изабелла натянула фильдеперсовые чулки, надела шёлкoвое пальто, перчатки, шляпку, побрызгала себя "Шанелью", и сooбщила сестре:
- Фаиночка, - я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю ужин.
- Не надо! - в ужасе воскликнула Раневская. В стране царили процветающий дефицит и вечные очереди. Она понимала, как это подействует на неподготовленную жительницу Парижа.
- Не надо! - я сама куплю!
- Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, - с гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как панфиловец на танк, бросилась её наперерез.
- Я пойду с тобой!
- Один фунт мяса выбирать вдвоём - это нонсенс! - заявила сестра и вышла из квартиры. Раневская сделала последнюю попытку спасти сестру от шoка советской действительности:
- Но ты же не знаешь, где наши магазины!
Та обернулась и со снисходительной улыбкой упрекнула:
- Ты думаешь я не смогу найти мясную лавку?
И скрылась в лифте.
Раневская рухнула в кресло, представляя себе последствия первой встречи иностранки-сестры с развитым советским социализмом.
Но говорят же, что Бог помогает юродивым и блaженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала "Мясные изделия".
Она заглянула вовнутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь, потный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в кассовом окошке толстая кассирша с башней крашенных волос на голове, как собака из будки, периодически облаивала покупателей.
Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к продавцу:
- Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете?
Покупатели поняли, что это цирк, причём, бесплатный, и, как в стоп-кадре, все замерли и затихли. Даже потный мясник не донёс до весов очередную порцию "мясных изделий". А бывшая парижанка продолжала:
- Как вы спите, месье?... Если вас мучает бессонница, попробуйте перед сном принять две столовых ложки вина..... А как ваши дети, месье? Вы их не наказываете?..
Нельзя наказывать детей - можно потерять духoвную связь с ними. Вы со мной согласны, месье?
- Да, - наконец выдавил из себя оторопевший мясник и в подтверждение кивнул.
- Я и не сомневалась. Вы похожи на моего учителя словесности: у вас на лице проступает интеллект.
Не очень понимая, что именно проступает у него на лице, мясник на всякий случай смахнул с лица пот.
- Месье, - перешла к делу Изабелла Георгиевна, - мне нужно полтора фунта бон-филе. Надеюсь, у вас есть.
- Да, - кивнул мясник и нырнул в кладовку. Его долго не было, очевидно, он ловил телёнка, поймал его, зарезал и приготовил бон-филе. Вернулся уже со взвешенной и завёрнутой в бумагу порцией мяса.
- Спасибо, - поблагодарила Изабелла. И добавила: - Я буду приходить к вам по вторникам и пятницам, в четыре часа дня. Вас это устраивает?
- Да, - в третий раз кивнул мясник.
Расплачиваясь в кассе, Изабелла Геогиевна порадовала толстую кассиршу, указав на её обесцвеченные перекисью волосы, закрученные на голове в тяжелую башню:
- У вас очень модный цвет волос, мадам, в Париже все женщины тоже красятся в блондинок. Но вам лучше распустить волосы, чтобы кудри лежали на плечах: распущенные волосы, мадам, украсят ваше приветливое лицо.
Польщённая кассирша всунула два указательных пальца себе за обе щеки и стала с силой растягивать их, пытаясь улыбнуться.
Когда, вернувшись домой, Изабелла развернула пакет, Фаина Георгиевна ахнула: такого свежего мяса она давно не видела, очевидно, мясник отрезал его из своих личных запасов.
- Бон-филе надо уметь выбирать! - гордо заявила Изабелла.
С тех пор каждый вторник и каждую пятницу она посещала "Мясные изделия". В эти дни, ровно в четыре часа, мясник отпускал кассиршу, закрывал магазин, вешал на дверь табличку "Переучёт", ставил рядом с прилавком большое старинное кресло, купленное в антикварном магазине, усаживал в него свою дорогую гостью, и она часами рассказывала ему о парижской жизни, о Лувре, об Эйфелевой башне, о Елисейских полях...
А он, подперев голову ладонью, всё слушал её, слушал, слушал... И на лице его вдруг появлялась неожиданная, наивная, детская улыбка...»
Яков Сегель
Окружающий нас Мир не меняется насилием и сквернословием, он меняется добрым словом и уважительным отношением к человеку.
— Выходи, гадина – кричал благородный рыцарь вглубь пещеры во всю мощь молодецких легких. – Выходи, скотина, на честный бой.
— Что вы орёте как скаженый ,вы знаете какая здесь акустика? Я таки плохо слышу в свои годы но ещё не совсем глухой,так не надо ускорять процесс— недовольно отозвалась темнота.
Пещера разродилась крупным драконом.
– Вы таки по делу или как обычно?
— Я пришел тебя убить, – решительно заявил рыцарь.
— А–то я не догадался, – саркастично отметил дракон. – Ещё один шлимазл думает что он бессмертный...
— Ты порождение мрака, исчадие ада…
— Так вот только не надо озвучивать эти антисемитские ноты. Ты пришел убить меня за то, что я не похож на тебя. Учтите молодой человек, что с такими взглядами вас не примут ни в одно приличное общество.
— Я пришел покарать тебя за ужасные злодеяния, за сожженную деревню….
— Это случилось всего один раз двести лет назад и то случайно,у меня был насморк.
Я с тех пор и на глаза–то вам не показываюсь, но вы помните. Я, между прочим, редкий, вымирающий вид, меня нужно беречь и кормить трёхразовым питанием, желательно деликатесами.
— Да уж не глупее тебя, — огрызнулся рыцарь
— Нет ну конечно вы правы. Я сам таки боюсь на себя посмотреть.
Я гигантское, извергающее пламя чудовище с жуткими когтями и зубами, которые постоянно ноют.Молодой человек что вы с под меня хочите?
- Я бросаю тебе вызов!
- Азохен вей ещё один малохольный который который наслушался агитацией,или вы пьяны?
— Немного.
— Я так и думал. Ладно. Раз уж ты так хочешь погибнуть в такой чудесный день, то давай биться.Молодой человек а у вас есть страховой полис?
Рыцарь замялся в нерешительности.
- Нету...
- Я так и думал,а что если вы на минуточку умрёте?Кто за вас будет кормить семью?
Могу посоветовать вам за небольшую плату оформить у меня полис.
— Передумал уже? Милейший, у меня вообще дел–то полно, Не хочете, так и не будем. Сегодня умирать необязательно.
Рыцарь задумался на пару мгновений.
— Но, но меня же готовили. Каждый день меня учили владеть мечом и ненавидеть тебя. Все эти годы я жил лишь ради нашей встречи.
— А почему вы так уверены, что вас готовили к победе? Сколько ваш отец уже на троне, лет пятьдесят?
— Около того.
— И вы у него какой по счету сын?
— Одиннадцатый.
— А что случилось с предыдущими десятью?
— Ты их убил.
- Ну .... улавливаете ход моих мыслей?
— Итак, король отправляет своих сыновей по очереди на безнадежную битву, едва они достигают совершеннолетия. Как ты думаешь, почему он так делает?
— Потому что ты монстр, проклятое создание…
— Хватит плеваться пропагандистскими штампами. Подумайте своей головой а не тухесом. Твоей отец – одержимый властью маньяк, а ты — адиот, фактом своего существования его власти угрожающий.
— Ты хочешь сказать…. Да, нет. Этого не может быть. Ты лживое животное.
- Шоб да так нет. Вы молодой человек не видите картину маслом
— Мною можно запугивать крестьян, оправдывать милитаризм, инфляцию и неудачи в экономике. И я отлично справляюсь с устранением претендентов на трон. Поверь, твой папа таки ценит меня гораздо больше, чем тебя. Именно поэтому на Новый Год, Пасху и День Труда он присылает мне сто быков, сто баранов, бочку вина и двух девственниц.Ах какие это женщины...цимес мит компот..
Правда, я не понимаю, зачем он шлет мне баб? Что, по мнению старого извращенца, я с ними делаю, учитывая, что человечиной я не питаюсь и ему это прекрасно известно?
— И что же ты с ними делаешь? – ужаснулся рыцарь.
— Что, что. Селю таки в соседней долине. У них там что–то вроде феминистского колхоза. Растят репу и коноплю.
— И как же теперь быть? Обратно мне никак нельзя.
— Вам, рыцарь, нужно эмигрировать. Так поступили мои родственники,один я шлимазл решил что это моя родина.
— Но куда? Языками я не владею и умею только быть героем.
— Хммм. А ступайте в долину к феминисткам. Им там точно мужские руки не помешают.
— А они меня не выгонят?
— Молодой человек что вы так нервничаете,там где много женщин всегда найдется место для такого агройсе рыцарь как вы я гарантирую, все у вас будет нормально.
— Уговорил. Показывай путь.
— Давай только по рогу вина на дорожку,а то ещё потом скажут за меня что я не великодушен.
— Слушай, дракон, а ты, оказывается, отличный мужик!
В 1996 году мне было 5. Денег не было в семье, одежду донашивали за кем придется.
И тут мне на день рождения кто-то из родственников подарил костюм - юбку и кофту. Красивущие! Мои личные, новые. Так выглядело счастье для пятилетней девчонки.
Мать убрала костюм в сундук со словами «Будет подходящий случай - наденешь, а так нечего вещи пачкать».
Бывали еще моменты, когда я пыталась уговорить маму достать мне костюм и разрешить надеть. Но мать была непреклонна.
Наткнулись на этот костюм спустя лет 5. Все так же красив, новый, с бирками... Вот только «случай» не подвернулся.
У матери вообще такое кредо по жизни было - откладывать все до лучших времён. Даже в быту. Хлеб дом есть, вчера купили. Сегодня купили свежего. Но едим вчерашний, «а то зачерствеет».
Завтра будем есть тот, что сегодня купили. И получалось, что свежего хлеба никогда и не ели. Всегда на стол ставился вчерашний.
Сейчас я взрослый человек и живу самостоятельно. И усвоила для себя правило - съедать все самое вкусное сегодня. Носить красивые вещи, когда я хочу, а не когда выдастся удачный случай. Хрен знает, насколько мы тут задержимся. Сегодня ты купил туфли мечты и отложил их в дальний ящик, а завтра тебя в них похоронят. Жить надо здесь и сегодня.
Недавно перечитала роман Наринэ Абгарян «С неба упали 3 яблока». До глубины души поразила история мужчины, купившего на рынке туфли. Он хотел тут же переобуться, но жена стала в позу: «Мол, не дури. Наденешь на воскресную службу». Старик жутко обиделся, а супруга с жаром доказывала, что есть повседневная одежда, а есть нарядная.
Пожилые люди вернулись домой и, пока разогревался наваристый хаш, он прилег отдохнуть и тут же помер. Она его похоронила, но в гроб башмаки не дала. Еще чего? Они же совершенно новые.
Только покойник «стал приходить» каждую ночь и попрекать в жадности. Пришлось дожидаться кончины очередной долгожительницы, чтобы обуть её в туфли сорок пятого размера.
Один знакомый с горечью рассказывал, как в свое время обиделся на бабушку. Он, семилетний, приехал к ней погостить на весенние каникулы и попросил открыть яблочное варенье. Та ни в какую. Ведь приберегла его для яблочного штруделя к Троице. Мальчик сперва уговаривал, а потом расплакался и по рельсам ушел домой, благо, что жил в соседнем селе. Бабушка не дожила до Троицы две недели, а банку варенья под шумок украл кто-то из соседей, прихватив еще и удочки, и бочку для засолки огурцов.
У троюродной тетки в комоде лежит классная клетчатая юбка, припасенная на смерть. — Она вам нравится? — Очень. — Так носите. — Придет время. Со свойственным мне запалом пытаюсь доказать, что невозможно получить удовольствие от юбки, следуя в ней на кладбище, а вот принарядиться за хлебом — самое то. Она понимающе улыбается и говорит, что я еще не нюхала жизни.
Подруга иногда вспоминает пресловутою банку шпрот. Мама достала ее по какой-то мега привлекательной цене и спрятала на праздник, не взглянув на срок годности. А когда час «X» настал, и на тарелке уже лежал подрумяненный батон, смазанный майонезом, ломтики маринованного огурца и веточки свежего укропа, шпроты, оказались испорченными.
Синдром отложенной жизни очень удобен. В него можно завернуться, как в кокон и оправдать свои страхи и лень. Нежелание действовать и принимать решения. Вот подрастут дети, наступит лето, вечер пятницы, Пасха… Лучше с понедельника, с первого сентября, после отпуска или когда закончится война.
С самого утра мы ждем вечера. Вечером — новое утро. Оставляем на потом нарядные скатерти, нарядные слова, мысли и мечты. Лучшую работу и лучший кусок.
Ожидаем удобного случая, подходящего момента, первого лунного дня. Откладываем молодость на старость, забывая, что жизнь — это то, что происходит исключительно сейчас.
Автор Ирина Говоруха
Комадрона – первый человек, который в большинстве гватемальских деревень видит новорождённого. Кроме тех редких случаев, когда женщина рожает в госпитале. Кроме тех частых случаев, когда женщина рожает дома за занавеской, в одиночку.
Сеньоре Паулине 59 лет. Из них более тридцати она – комадрона. Принимает роды у местных жительниц. Подсказывает юным матерям, как обходиться с младенцами. Помогает найти продукты, которые делают грудное молоко более питательным.
Пришла в нашу клинику , потому что ей самой понадобилась помощь. Сильно болит спина, болит живот. Между разговорами с врачом о здоровье, болтает со мной. Говорит много, но всё по делу и о важном.
Ужасается тому, что многие деревенские женщины рожают в одиночку, даже комадрону не зовут, не то что в больницу не едут. Ужасается, но качает головой с пониманием и сочувствием. Поясняет – если женщина уйдёт из дома, некому будет обед и ужин для семьи приготовить. Потому и роды домашние – быстрее так.
Интересуется, как так вышло, что я семь лет замужем, а детей нет. Сама тактично опережает меня с ответом, предполагает контрацепцию и замирает. Я подтверждаю. Да, предохраняемся. Одобрительно кивает, почти с восхищением.
Сожалеет, что мало кто думает о том, как вырастить детей. Сначала рожают, потом уж думают. И то не все.
Помолчали с ней задумчиво.
Расстраивает, что таких разговоров мало встречаю.
Радует, что вообще встречаю.
Марии 48 лет.
Она не училась в школе ни одного дня, не умеет читать и писать.
Она родила троих детей. Один умер в трёхмесячном возрасте, двое выросли. Ещё два ребёнка не родились – выкидыши.
Она плела корзины, её муж продавал их. А потом он привёл в дом другую женщину и Марии вместе с детьми пришлось уйти.
Радуется, что дочь быстро взяли замуж и той почти не пришлось жить на улице.
Радуется, что с сыном почти достроили дом. День и ночь строили, потому что жить под плёночным навесом – холодно.
Радуется, что смогла дойти до клиники. Пришлось выйти в пять утра, к десяти дошла. Здесь у неё выявили диабет, положили под капельницу.
Я спросила, насколько такая ситуация типична для Гватемалы. Мария не поняла вопрос. Я поменяла слова, спросила – случалось ли такое с другими женщинами, её знакомыми.
Она помолчала и сказала:
– Я ничего не знаю про других. Я только знаю, что это очень тяжёлая жизнь для меня.
И заснула.