Однажды Георгий вспомнил, как приучал дам к баранине. Это оказалось хуже, чем котят к лотку. Баранина пугала утончённых девушек Российской Федерации своей близостью к Кавказу и Средней Азии, а также неведомым запахом. "Запаха нет" - информировал Георгий. - Ежели барашка правильно, до года (а лучше полугода) отправили на небеса". Дамы содрогались. "Разве можно есть таких маленьких? - жалобно спросила одна такая Георгия. - "Всех можно, - скучно отвечал Георгий. - Ты вот вчерась цыплёнка слопала, а он что тебе, буйвол? Определённо, он ведь весьма скромен размерами и хочет жить". Дама принялась упирать на глупость покойного цыплёнка. "Бля буду, - ответствовал Георгий. - Баран тоже кандидатскую не защищал".

Одна дама так ответила на уговоры Георгия - "Разве их вообще едят?". "А как ты думаешь, что ж тогда с ними делают?" - удивился Георгий. Дама (дочь профессора из хорошей московской семьи) искренне предполагала, что овечек разводят сугубо для шерсти и декоративного наслаждения пейзан. А кушают их сугубо волки, каковым уподобляться не следует. Другая девушка, простая манерами, заявила, она из Кубани, а там свинья разновидность божества, из барана же и сала не насолить, и ветчина из него сомнительна. На этом основании она сие инопланетное существо пробовать не будет. Георгий же мальчик кроткий. Он никого не прессует. Действует лаской и неожиданными опасными идеями.

Скажем, поехали они с профессорской дочкой в Грецию. И тут, значит, подают баранину. "Что это?" - спросила та. "Индейка" - не моргнув глазом, ответствовал Георгий. Знающие люди спросят, кем же вообще надо быть, чтобы принять овцу за индейку. Георгий ответит - да-да, тем самым. Девушка воспитывалась, как в розарии, и где дома кухня, не смогла бы определить даже при помощи навигатора. Она отрезала кусочек, и стала есть. "Интересный вкус" - произнесла она. - "Какая-то местная индейка?". "Ага, - ответил Георгий со стоическим выражением лица. - Такая мохнатая...горная. Особая разновидность". Затем даме было сказано, что она ела. Дама приняла сие со смирением и христианской кротостью. "Я ж не знала, что так вкусно".

Кубанская девушка прониклась бараниной в Турции. Её с Георгием позвали в гости к одному магнату, каковой устраивал барбекью. Девушка соблазнилась попробовать басурманское мясо и погрязла в грехе. Её так поразил вкус, что она съела этой баранины прямо без ограничений. Нет, она не сошла потом с ума, как учительница французского языка после коньяку в байке Остапа Бендера. Но её заколбасило. Она переехала в Москву, и научилась готовить эту презренную ранее баранину столь пиздато, что тот турок валялся бы у неё в ногах и умолял бы выйти за него замуж. Они с Георгием давно уже не вместе, но иногда девушка зовёт Георгия в гости на баранину, и они её умилительно поглощают под красное вино, обсуждая музыку и бухло.

Сам Георгий баранину любит с детства. Мать замечательно готовила. Где она её доставала - Георгий понятия не имеет.

Благодаря этому Георгия прекрасно знают на двух рынках вблизи его дома. И очень удивляются факту, что он русский.

Но Георгию сие по барабану. Он как кушал нашу скрепную, истинно славянскую баранину, так и далее будет кушать.

Чего и вам желает, православные.

Автор - Zотов. Источник.

Однажды Георгий находился в Непале, и беседовал там с 35-летним местным коммунистом, в феврале впервые в своей жизни посетившим Россию. Он побывал в Волгограде, и его по-настоящему поразило увиденное. «Я и понятия не имел, как истёк кровью ваш народ, победивший лучшую армию в мире, — сказал он. — Товарищ Джорж, у меня лишь один вопрос. Как же вам удалось остановить и сокрушить эту армаду с лучшей в мире техникой и выученными убийцами, покорившими всю Европу?". Георгий понял, что тут двумя минутами не обойтись. Он заварил чаю. Они присели за стол. И Георгий начал рассказывать.

Георгий рассказывал долго. Про своего двоюродного деда Валентина, погибшего в мае 43-го. Про прадеда Василия, 48 лет, ушедшего добровольцем на фронт мстить за смерть Валентина, и убитого в феврале 45-го под Кёнигсбергом. Про бабушку, в 16 лет работавшую на заводе по 12 часов. Про другую бабушку, что по колено в ледяной воде рыла окопы под Москвой. Про деда по матери, чей самолет сбили над Тирасполем в 44-м: он был освобожден в феврале 45-го из концлагеря, и брал Берлин. Про письма с фронта родным - прадед Василий написал с ошибками, как убил первого немца, и сын Валя теперь ему больше не снится. Про то, как в его семье со стороны отца погибли все мужчины, и остались только женщины. А таких семей были миллионы.

Георгий рассказал про рабочего в Сталинграде, у которого при бомбардировке сгорели жена и дети. Он кричал в военкомате до хрипа - дайте винтовку!!! Ему дали, он убил в бою четырёх немецких солдат и погиб сам. И сколько было таких рабочих? Георгий показал непальцу фото Зои Космодемьянской, и объяснил, сколько в этой 18-летней девочке было веры в свою правоту и ненависти к оккупантам, когда она выдержала жуткие пытки и ничего не назвала на допросе. Он объяснил про наших пленных в немецких лагерях, что миллионами умирали от голода, но не шли служить нацистам. Про Марию Октябрьскую: когда её муж был убит в бою, она и её сестра продали всё имущество, золотые украшения, несколько месяцев зарабатывали вышивкой. И перечислили в Фонд обороны 50 000 рублей на покупку танка. И Маша лично воевала в этом самом танке, пока не погибла.

Непалец выслушал Георгия, широко раскрыв глаза, не прерывая. «Теперь я понимаю, — произнёс он, когда Георгий замолчал. — Вы победили гигантскую военную машину с идеологией и лучшим вооружением потому, что поднялись разом, все вместе. Как один человек. Вы верили, что победите, и не жалели, принося себя в жертву. Я никогда не забуду ваши слова». Это действительно так. Бабушку, покуда была жива, Георгий спрашивал - сомневалась ли она, что победим? "Ни разу" - сказала та. - Немцы под Москвой стояли, а я знала, что мы их отбросим. Вошли бы в город - сама бы в них стреляла, зубами бы вцепилась". Люди у нас такие, да. Себя не жалели, жизни своей, чтобы мы - их внуки и правнуки, и наши дети и внуки жили. Мы живём. А им ничего не осталось. Ни в море искупаться, ни водочки хлопнуть, ни персик с дерева съесть.

Они навсегда остались молоды.

Умерли потому, что нас заслонили.

И сегодня мы с вами за них нальём и выпьем.

С Днём Победы, ребята и девушки!

Опрокиньте до дна. Сегодня есть, за что!

Однажды Георгий сидел в скромном ресторанчике старого Тбилиси, поглощал там эдакую крошечную порцию хинкали - ну так, для ребёнка, всего лишь штучек шесть.

В это время, в заведение зашли иранцы. Георгий насторожился, готовый оборонять хинкали из последних сил. Иранцы же, измученные исламской республикой, как монтёр Мечников нарзаном, расселись за соседним столом, немедленно заказав пива и графинчик чачи. Они долго советовались насчёт меню, и и уточняли, не готовится ли свинина с другими продуктами. И хозяин заведения, и иранцы общались на ужасном английском, дополняя слова эффективными восточными жестами.

"No pork this?" - трусливо спрашивали иранцы. "Эээ, дорогой", - отвечал хозяин, отчего-то думая, что с русскими словами до них дойдёт быстрее. - Ноу порк. Биф есть. Откуда вы на мою голову взялись, э?".

Иранцы путались в грузинской кухне. В ужасе и панике, они заказали харчо с орехами по-мегрельски. Когда им принесли дымящееся блюдо, иранцы задрожали. Они предполагали, что суп отдельно, орехи отдельно. А тут что-то в стиле "пиздец на марше". Самый пугливый ткнул ложкой в опасную густоту, и снова задал сакраментальный вопрос про свинину.

Хозяина перекосило. "Но порк, блядь! - взревел он. - Да что такое, слушай! Суп харчо онли биф, как вы заебали!". Иранцы разложили суп по тарелкам. Один попробовал, и жалобно взвизгнул. "Порк", подумал Георгий, но оказывается, ему было слишком горячо.

Следующим принесли хачапури по-имеретински. Хозяин навис под столом, и уже было ясно, что за вопрос про "порк" будет пиздец. Иранцы разрезали хачапури, и оттуда потёк сыр. Старший разинул рот, но промолчал. Сыр сулугуни не очень напоминал собой свинину, а если и напоминал, так только разложившуюся от старости. Съедение такой свинины прощается, ибо приравнено к мученичеству.

Хачапури съели в гробовом молчании. После краткого совещания, был заказан цыплёнок по-шкмерски - чкмерули. Бухло к этому времени закончилось, и страждущие заказали ещё. В предчувствии цыплёнка иранцы разминались чипсами из пакета, но смотрели на них с подозрением.

Цыплёнок в чесночном соусе прибыл к столу на кеци, сплошь покрытый белой массой. Иранцы истерически дёрнули ещё по чаче, не закусывая. Они долго присматривались к блюду, наконец один из них шевельнул губами. Хозяин закрыл глаза.

"This is no pork?" - прозвучало в ледяной тишине.

Георгий в истерике уткнулся в салфетку, дабы не было видно, что он рыдает и ржёт одновременно. Грузин развёл руки в стороны - как крылья дракона. Он воткнул вилку в соус, и вытащил оттуда крыло.

"Вот из зис, ёб твою мать?! - зарычал он. - Свинья тебе что, летает, что ли?!". Шатаясь, хозяин добрёл до стойки, упал на стул, и налил себе чачи. Иранцы тоже срочно дозаказали чачи. Им было нужно избавление от первобытного страха перед свининой.

Георгий вытер слёзы, и прикончил последний хинкали.

Он был уверен, что за такое шоу его обязательно заставят доплатить отдельно.

Но счёт оказался честным + бесплатно налили стопку коньяка. "И так каждый день" - сказал хозяин. - Я просто уже не могу".

© Zотов

Автор: Георгий Зотов.

Красный цвет Победы над поверженным Берлином мы запомнили навсегда. Но вот о послевоенной судьбе одного из людей, водружавших флаг, знают немногие…

Мелитон Варламович Кантария

...Август 1992 года в Абхазии, только что занятой грузинскими отрядами. В городах бывшей “всесоюзной здравницы” грабежи и стрельба. Мне 21 год — молоденький корреспондент в командировке в составе группы журналистов. Крепкий старик приглашает меня за стол, ставит миску с персиками, источающий слезу сыр сулугуни, наливает до краёв в стаканчик чачу — рука не дрожит: твёрдая, какая и должна быть у солдата. “Давай, сынок, выпьем за великий советский народ!” — говорит дед. Мы осушаем стаканы, и он начинает плакать. “Знаешь, почему я Егорову завидую? — произносит хозяин дома. — Он умер и не увидел, как распалась наша страна, за которую мы Гитлеру шею сломали. Я тоже не хотел бы до этого дожить. До сих пор не понимаю, что случилось… Скажи, сынок, куда мне знамя нести, где теперь его водружать?”

Чуть более чем через год (26 декабря 1993 года) 73-летний Герой Советского Союза Мелитон Варламович Кантария умер от инфаркта в поезде — по дороге в Москву, куда он ехал получать статус беженца. Его имя гремело на весь СССР — одного из двух (согласно официальной историографии; на самом деле их было трое, о чем я рассказывал в прошлой статье) бойцов РККА, закрепивших 1 мая 1945 года Красное знамя над Рейхстагом в Берлине. Но о том, как сложилась жизнь Мелитона после этого исторического момента, знают немногие.

“Убьёшь немца, либо немец тебя”

Кантария очень обижался на газеты, ставшие в конце перестройки публиковать мнения “экспертов” — дескать, водружение флага было постановочным и вообще не очень-то нужно. “Хороша постановка, генацвале! — объяснял он мне, с грузинской горячностью жестикулируя руками. — В Рейхстаге СС, на улицах фольксштурм — по нам ведут шквальный огонь из “шмайсеров”, целая рота автоматчиков прикрывает.

Нас потому троих и отправили (в составе группы были Берест, Егоров и сам Кантария — прим. автора): если двоих убьют, хоть один доберётся. Материя красная, её издалека видно — пули со всех сторон свистели”. Кстати, флаг Кантария закреплял собственным ремнём и при возвращении с опасного задания получил устный выговор от командира: “Боец, как ты выглядишь?! Где же твой ремень?” На Великой Отечественной уроженец грузинского села Джаври (запад республики) сражался с декабря 1941 года, прошёл все фронты — был ранен, но ещё до окончания лечения вернулся на передовую.

“Я не герой, — пожимал плечами Кантария. — Всё просто — либо ты убьёшь немца, либо немец тебя — так мы и действовали”. По словам внуков, Мелитон не любил рассказывать о войне, как и многие ветераны: им не хотелось возвращаться памятью в боль, кровь и потерю товарищей.

Выпивал с Жуковым, продал “Волгу”

Переехав в Абхазскую АССР в 1946 году, 26-летний Кантария пошёл работать в шахту — как обычный человек. Вёл себя по-простому, не “звездился”: с традиционным грузинским гостеприимством охотно принимал любого человека, зашедшего к нему в дом. Затем вкалывал в Сухуми и Очамчире, возглавляя бригаду плотников.

Вскоре его предложили представить к званию Героя Социалистического Труда, и Мелитон отказался: “Зачем? У меня уже одна Звезда есть, отдайте более достойному человеку”. В 1962 году к Кантарии приехал сам Георгий Жуков и жил в гостях у Мелитона неделю — встречали маршала с грузинским размахом, гуляло всё село. Жуков возмущался, что Кантария выбрал мирную жизнь: “Тебе пора в офицеры, в военную академию иди, а там и генералом станешь… давай, я помогу”. Мелитон не согласился: “Война если будет, я снова Родину защищать простым солдатом пойду, — сказал он. — А пока погоны надевать не хочу — четыре года под пулями без конца, навоевался”.

Со своим напарником по Рейхстагу Михаилом Егоровым Кантария крепко дружил, и боевые товарищи постоянно ездили друг к другу в гости. Егоров в 1975 году погиб в автокатастрофе (он ехал на подаренной колхозом “Волге”), и для Мелитона это событие стало страшным потрясением. Кантария, хоть сам любил покататься, больше не садился за руль своей “Волги”, продал её частникам.

“Заводи хоть десять жён”

Только через тридцать лет после Великой Отечественной, в семидесятых годах, к Мелитону Варламовичу пришло материальное благополучие. Он получил в центре Сухуми трёхкомнатную квартиру и пересел в кресло директора мясного магазина на Центральном рынке — очень “хлебное” (особенно для Кавказа) по тем временам место.

Правда, в торговле покоритель Рейхстага ничего не понимал — всеми делами по рынку заправлял его заместитель. Также Кантарию избрали депутатом Верховного Совета Грузинской ССР, но эта работа ему не нравилась — на заседаниях он откровенно скучал. Супружеская жизнь у Мелитона не сложилась — он разошёлся с женой, но развестись не смог: вызвали в горком партии и строго заявили — не смей. Раз ты член КПСС и Герой Советского Союза, развод прогремит скандалом на весь СССР. Поэтому (с молчаливого согласия партийных начальников) у Мелитона появилась вторая семья — с русской женщиной.

Удивительно, но первая жена с ним не поругалась, заявив: “Ты с войны вернулся, у тебя право хоть десять жён заводить”. Обе супруги Кантарии (официальная и неофициальная) умерли в 1983 и 1984 годах от онкологии.

После этого герой войны уже не женился. Он старался избегать выступлений в школах, не хвастался своими подвигами. Кино про войну не смотрел, выключал телевизор. “Война — это ужас, — сказал внуку Кантария. — Не дай Бог её снова увидеть”.

“Гитлер сейчас был бы счастлив”

Однако Мелитону Варламовичу всё-таки пришлось лицезреть новую войну. Развал СССР потряс его до глубины души. “Фашисты не смогли нас свалить, мы сами себя уничтожили, — печально говорил мне Кантария за столом. — Сынок, это катастрофа. Что теперь будет?”

Он считал конфликт между грузинами и абхазами братоубийственным. “Разве я только за грузин воевал? Неправда. Мы в Красной Армии сражались и за русских, и за украинцев, и за абхазов, и за казахов — за нашу советскую Родину! Гитлер, собака, сейчас бы счастлив был — увидев, что творится”. Старик отказывался уезжать из родных мест, но после победы абхазов в сентябре 1993 года выбора не оставалось — грузины массово бежали из Абхазии, опасаясь этнических чисток.

Мэрия Москвы предоставила Мелитону Кантарии и его семье однокомнатную квартиру на окраине. Бросив имущество, почти без денег (его накопления в сберкассе “сгорели” — как и у всего населения СССР), участник штурма Рейхстага отбыл на поезде получать статус беженца в Россию, единственную страну, согласившуюся ему хоть как-то помочь — родной Грузии он оказался не нужен. В купе у Кантарии не выдержало сердце — слишком много испытаний выпало за последнее время. На панихиду не пришёл ни один из представителей тогдашнего правительства РФ — у чиновников Ельцина были другие герои, и человек, славивший Сталина, был неудобен.

Похоронили Мелитона Кантарию в Грузии, в родном селе Джвари — там же ему установлен памятник. Оба сына знаменитого младшего сержанта на данный момент умерли, дочь эмигрировала в Грецию, но в 2012 году получила российский паспорт. Большинство внуков Мелитона Варламовича имеют гражданство РФ и живут в России. “Всё пошло прахом, за что я воевал, — печально сказал мне Кантария в нашей первой и последней беседе. — Я грузин, но моя страна — СССР. Сейчас кажется — мы отдельно будем жить лучше. Ничего подобного, помяни моё слово”. Да уж, как в воду глядел.

Источник: : https://fitzroymag.com/author/georgezotov/