Ну, теперь когда немного поутихло, скажите чего вы ожидали от этого интервью? Лично я получил всё то, чего и ожидал. Первый, как обычно раздал базы, бахнул экскурс в нашу историю со времен большого взрыва, во время которого я успел немного поспать(во время экскурса, а не взрыва) и дал наше видение ситуации, которое мы и так все знаем. Разбирать там на самом деле почти нечего, закинул конечно для Такера пару еле заметных нарративов про Deep State и американских налогоплательщиков, но в целом старая добрая база в неконцентрированном виде.

Маша Морковина пришла на работу с распухшим и красным от слёз лицом.

— Тебя пчелы, что ли, покусали? — спросила её вездесущая уборщица.

— Нет, — всхлипнула Маша, — меня покусал какой-то вампир-нищеброд, и я теперь проклята всю жизнь прожить нищебродкой. Илья сделал мне предложение, а денег у нас нет даже на самую простенькую свадьбу. — Схватив со стола чью-то кружку, девушка сделала затяжной глоток.

Самая простенькая свадьба в понимании Маши — это лимузин на двадцать человек, фото и видеосъемка, диджей, ведущий, декорации, салют, двухметровый торт, небанальное кафе и максимум девяносто гостей.

— Я не хочу расписаться и ехать на шашлыки, как предложил Илья. Я хочу, чтобы мы запомнили этот день на всю жизнь, чтобы о нашей свадьбе говорили, как о сказочном событии, — мечтательно закатила глаза Маша и допила одним большим глотком содержимое кружки.

— Лучше? — спросил её Валера — хозяин кружки.

— Вроде да, — крякнула Маша. — А что это?

— Смекта. Два пакетика.

— Ой…

— Может, кредит? — раздался голос инженера Оли из дальнего конца кабинета.

— Не могу. Скоро выйдет новый айфон, а я за предыдущий еще не расплатилась.

— Тогда попроси денег у директора.

— У меня нет, — сказал директор, зайдя в кабинет и раздав всем соглашения на бесплатную подработку в праздничные дни.

— Может, занять у родителей?

— Они против этого брака. Отец Ильи раньше боролся с моим папой в школе греко-римской борьбы, у них вечная вражда.

—А ты к Юльке обратись, — послышалось внезапное предложение, отчего в офисе повисла тревожная тишина.

— Юльке? Это которая, судя по фото в сети, вечно по всяким «куршавелям» мотается и круглый год с шоколадным загаром?

— Да, вахтерша.

— А что, она может помочь? — в голосе Маши зазвучали нотки надежды.

— За спрос денег не берут.

— Берут, у нас это в уставе фирмы написано, — снова зашёл директор и собрал подписанные соглашения.

— Ну… Ну раз вы советуете, я попробую, — неуверенно промямлила Маша и засеменила к выходу.

Юлька, как обычно, несла боевое дежурство, восседая на своём крутящемся кресле и расстреливая мух из степлера.

— Привет, меня Маша зовут. Я сверху, — показала Маша пальцем на потолок. — Говорят, ты можешь помочь организовать недорогую и интересную свадьбу? — девушка просунула лицо в дверцу Юлькиного «офиса».

— Ну, раз говорят… — не поворачивая головы, Юлька нажала на степлер и пригвоздила жирную муху прямо к фотографии директора на стенде. — Когда свадьба?

— В следующий четверг.

— Что ж, сроки вполне щадящие.

Маша изложила список собственных пожеланий и показала бюджет, умещающийся в её кошельке.

— Да уж, особо не разгуляешься, — причмокнула Юлька, разглядывая оголодавший аксессуар. — Я могу тебе помочь, но ты должна подписать бумаги.

— Какие еще бумаги? — недоверчиво посмотрела на неё Маша.

— Отказ от претензий. А еще ты должна полностью мне довериться и не лезть с вопросами. Я сделаю всё так, как считаю правильным.

Маша задумалась. Внутренний голос умолял ее дать заднюю, но девушка была непробиваема в своём желании отметить торжество с размахом и, сжав кулаки, согласно кивнула.

— Во сколько у вас роспись?

— В полдень.

— Гостей много?

— Честно говоря, тут проблема, — замялась Маша. — У нас мало друзей, а так хотелось, чтобы было много людей, чтобы все улыбались, фотографировались, «Горько!» кричали…

— Задача ясна, — записывала за Машей Юля. — Перенесем роспись на шесть утра. Не переживай, у меня старшая сестра жены двоюродного племянника в ЗАГСе работает, я договорюсь.

— Это еще зачем? — опешила Маша.

— Для увеличения числа гостей. Заодно сбрось мне контакты родственников.

— Но… но… но…

— Ты дала согласие не задавать вопросов. Кстати, церемония будет выездная, адрес пришлю. Всё, мне работать надо, — с серьёзным лицом сказала Юля, забрала свадебный бюджет и вернулась к расстрелу мух.

Вечером Маша пришла домой в расстроенных чувствах и обо всём рассказала будущему мужу.

— Ты же знаешь, ради тебя я готов на любые испытания, — уверенно заявил он.

***

В четверг без пяти шесть зевающие молодожены подъехали на такси к заданной геолокации и чуть было не уехали обратно, решив, что ошиблись адресом. Юлькины координаты привели их прямиком в троллейбусное депо.

Когда обозленная Маша начала снова вызывать машину, сопровождая свои действия громогласными проклятиями, к ним подкатил странного вида рогатый транспорт. Троллейбус-гармошка был украшен гирляндами, воздушными шарами и цветами. Двери с шипением открылись и выстрелили нарядной и сияющей не по времени суток Юлькой.

— Виват молодым!

— Что это? — спросила Маша с ужасом.

— Это ваш лимузин на сто пятьдесят три человека! А еще ваш ЗАГС, ресторан и гостиничный номер. Последнее — по желанию, — гордо заявила Юля. — Проходите, знакомьтесь с персоналом.

— Маш, а что происходит? — спросил Илья шепотом.

— Происходит торжественное слияние двух семей! — ответила вместо Маши Юля. — А заодно сбор средств и маркетинговые мероприятия в пользу общественного транспорта. Ребят, давайте быстрей, на маршрут выходить надо, — торопила она молодых.

Поразмышляв еще пару секунд, Маша и Илья все же зашли в салон и были невероятно удивлены. Троллейбус сверкал, как витрина «Детского мира» перед Рождеством. С поручней свисали безопасные для пассажиров украшения, в хвосте салона расположилось два стола: для регистрации и для закусок, на окнах висели поздравления молодожёнам. Молодые люди не успели даже опомниться, а троллейбус уже начал движение.

— Позвольте представить: капитан вашего корабля счастья, а также диджей и просто водитель троллейбуса номер двенадцать — Владимир Песюк! — Юля говорила в сильно фонящий микрофон, показывая на худого, усатого дядечку в костюме-тройке и с фуражкой на голове, сидящего за рулём. — Второй ведущий на сегодня — кондуктор шестого разряда, ходячий сборник французских стихов, последняя представительница аристократичных манер и знаток афоризмов, женщина, способная собрать, сплотить, организовать и обилетить разом четыре группы начальных классов, — Бобикова Сильвия Евгеньевна!

Дама непонятного возраста в ярко-красном платье, с такими же ярко-красными губами и с объемной сумкой на поясе сделала реверанс, не вставая со своего места, и произнесла с сильным деревенским акцентом:

— Бонжур, — и добавила: — Когретюлейшн!

— Ну и профессиональный палач вашей холостяцкой жизни, властелин колец и Мендельсона — Любовь Андреевна Лаптева! — Юля показала на храпящую тётеньку, развалившуюся на двойном сиденье.

— Юль, ты что, потратила все мои деньги на это? — спросила Маша чуть не плача.

— По моим расчётам, отобьем половину на первом же круге, — подмигнула Юля.

Маша хотела закатить скандал, но тут троллейбус остановился, в колонках заиграла музыка, двери открылись, и в салон повалили первые «гости» и «свидетели».

Привыкшие исключительно к серости, негативу и скуке будничного утра, люди были ошеломлены, когда им на входе начали вручать бокалы с шампанским и канапе. Сильвия работала профессионально. За раз она умудрялась обслужить и обилетить до пяти пассажиров. Юля приветствовала людей и вводила их в курс дела посредством микрофона. Маша и Илья стояли словно парализованные. Проснулась Любовь Андреевна и сразу бросилась в бой: объявляя всех входящих мужем и женой направо и налево и параллельно заливаясь крепким кофе из термоса.

Прошел первый шок. Гости расселись по местам, зашли новые. Сильвия Евгеньевна произнесла тост, больше напоминающий речь командира мушкетеров перед боем, и предложила молодым произнести клятвы.

— Клянусь, что, если доживу до конца поездки, я никогда больше не буду экономить на своей семье и своих отношениях! — прокричала летящая через весь салон Маша, когда водитель попытался обойти замешкавшийся у остановки автобус и «дал по газам».

— Клянусь, что буду любить тебя вечно, потому что боюсь, если мы расстанемся, ты решишь организовать торжественный развод! — прокричал в ответ Илья, хватаясь за поручень.

Прозвучал свадебный марш, хлопнули стеклянные орудия с шампанским, в форточку выпустили двух голубей, случайно залетевших в салон.

Получив согласие от обоих молодоженов, Любовь Андреевна запротоколировала союз и вышла на остановке «Дворец бракосочетания», захватив с собой пару бутербродов.

Разомлевшие от такой необычной поездки на общественном транспорте гости аплодировали, смеялись и кричали «Горько!» Съемка велась с десятков телефонов и под всеми возможными ракурсами.

Троллейбус встал в пробку. Было объявлено начало свадебных гуляний. Водитель, обладая многолетним опытом и зная эфирную программу назубок, мастерски переключал радиостанции, безошибочно подбирая музыкальные композиции. Юля предложила молодым исполнить первый танец, пока есть такая возможность. Незнакомые до этого утра между собой пассажиры стали организованно забиваться в углы, спасая ноги. Они смеялись, выпивали, ели, болтали. Из соседних машин, автобусов и даже с тротуара в окна свадебного троллейбуса с завистью таращились десятки глаз. Люди оставляли свои транспортные средства и ломились на передвижной праздник, даже несмотря на то, что многим нужно было в другую сторону.

Помимо оплаты проезда, многие оставляли молодым скромные денежные подарки. Сильвия не успевала менять билетную ленту. Маша и Илья, кажется, только начали проникаться атмосферой праздника, но тут через пару остановок в салон с разных входов зашли родители молодоженов, получившие от Юли инструкции.

Обилетевшись и ошампанившись, родственники встретились в центре троллейбуса.

Роза ветров поменялась. В воздухе завыла тревога. Володя удачно подобрал к напряженному моменту музыку. В колонках запел саундтрек из «Рокки» — «Глаз тигра».

— Морковин… — процедил сквозь зубы отец Ильи.

— Редисов… — прищурился отец Маши.

Старые соперники уже хотели было схлестнуться, порубив друг друга на салат, но тут вмешалась Сильвия Евгеньевна.

— Месье корнеплоды, ваши чада сегодня скрепили свой союз нерушимыми узами под светом этих люминесцентных ламп. Прошу смиренно не губить красоту момента давно протухшими распрями. Лучше произнесите совместный тост.

Для убедительности Сильвия протянула старым борцам по бокалу.

— Я не понял половину из того, что она сказала, — признался отец Маши, — но, думаю, мы могли бы наконец зарыть топор войны под ковер. — Мужчина поднял бокал.

— Согласен. Пусть живут в мире! — поддержал его отец Ильи. — За молодых!

— За молодых!

Новоиспеченные теща и свекровь (между прочим, старые подруги) впервые за много лет вздохнули с облегчением.

— Папа, вы помирились! — обрадовалась Маша, бросаясь на шею отцу. — Мы с Ильей, кстати, взяли двойную фамилию.

— Морковины-Редисовы, я полагаю? — спросил отец Маши, осушив бокал.

— С чего вдруг? Редисовы всегда впереди: так было, так есть и так будет, — допив своё шампанское и вытерев губы, прошипел отец Ильи.

Битва всё же состоялась.

— Свадьба без драки — канапе на ветер, — прозвучал в динамике голос Юли.

На следующей остановке в троллейбус зашла контролер с проверкой билетов. Увидев происходящее, она молча проехала остановку и вышла, не привлекая к себе внимания.

За конкурсами, плясками и шампанским молодые не заметили, как пролетело полдня. Многие пассажиры так и не доехали сегодня на работу, оставшись в роли гостей. Встречались и такие, кто был невероятно счастлив вернуться на продолжение торжества после работы, когда троллейбус забирал их с остановок.

— А теперь праздничный торт! — объявила Юля, как только на одной из остановок в салон зашел мужчина с огромным тортом.

— Подождите, это моё, я себе купил — в честь окончания диеты, — плакал дядька, вцепившись в угощение.

— Mon cher, это ваше краткосрочное вложение, дивиденды пополам, — обольстила его кривой улыбкой кондуктор и, подмигнув, бросилась продавать угощение «гостям» свадьбы. Через пятнадцать минут довольный сладкоежка выходил из автобуса, приятно шурша в карманах купюрами и звеня монетами. Теперь он собирался отпраздновать окончание диеты двумя тортами.

Праздничным салютом стало замыкание в контактной сети троллейбуса под финальный танец.

К концу поездки молодым в качестве подарков на свадьбу было вручено четыре мешка мелочи, два из которых пошли в счет аренды транспорта и оплаты всех издержек. На вырученные средства Редисовы-Морковины сняли люксовый номер в гостинице, а утром улетели в отпуск на курорты Белого моря по путёвкам, подаренным им Юлей.

***

О свадьбе Машки и правда говорили и вспоминали очень долго. А фото в семейный альбом пришлось собирать по всему интернету.

Александр Райн

Катя полночи вертелась в постели, думая о штанах с божьей коровкой на кармашке, которые ей купила мама. Так хотелось скорее их надеть и бежать во двор сломя голову, чтобы показать всем. Но утро, как назло, все никак не приближалось. Пришлось закрыть глаза и притягивать сон.

Проснувшись, Катька первым делом поспешила в ванную, чтобы по-быстрому разобраться с нелюбимыми, но такими «важными», по мнению мамы, делами, затем прыгнула за стол и лично потребовала у папы кашу.

— Ты чего такая возбужденная? — спросил тот, накладывая половником варево в тарелку.

— Так выходной же! Свобода-а-а!

— Ох ты боже мой, выходной, в первом классе, — посмеялся папа. — Да уж, действительно свобода.

— Пап, можно я гулять побегу, как доем?

— Нужно, но только возле дома, — строго сказал папа, разбавляя чай холодной водой.

— Есть, сэр!

— Не торопись, а то подавишься.

Разобравшись с завтраком, Катька бросилась в свою комнату и, натянув новые штаны, быстрая как ветер унеслась из квартиры, снеся по пути всю обувь в прихожей.

— Тут ураган, что ли, прошелся? — спросила мама, вернувшись с ночной смены.

— Ага, с косичками. Не удивлюсь, если когда-нибудь в ее честь назовут стихийное бедствие.

На улицу Катька выскочила пулей, но, как только заметила соседских детей, играющих на площадке, сразу сбавила темп и начала грациозно вышагивать, крутясь на ходу и демонстрируя новые штаны, словно тротуар был ее личным подиумом.

— О, Катька!

«Только не это…» — подумала Катя, услышав знакомый голос.

Из ближайших кустов, словно из засады, вылетела чумазая Дашка и с ходу раскрыла рот:

— Ого, какие здоровские штаны!

— Да, — с гордостью подтвердила Катя.

— Кать, а давай на спор, что ты в лужу не прыгнешь? — загорелись хитрым огоньком глаза у Дашки.

— Не буду я спорить. Штаны же испачкаются.

— А-а-а… — Дашка опустила взгляд, а потом перевела куда-то на верхушку березы, как бы намекая, что подруга ей больше не интересна. — Так ты трусиха…

— Чего ты сразу обзываться? Я не трусиха.

— Не трусиха? Тогда давай на спор, что не прыгнешь? Или страшно?

— Мне не страшно, меня потом гулять не пустят больше…

Катя знала, что её все равно пустят, но вот штаны… Ей так не хотелось их пачкать. Она украдкой смотрела на божью коровку и больше всего на свете боялась её обидеть.

— Трусиха, трусиха! — заладила Дашка.

— Хватит! Ладно, я прыгну. И прыгну в самую большую лужу, чтоб ты замолчала!

— В самую большу-у-ую? Ну пошли, — хитро улыбнулась Дашка и повела Катьку к самой большой луже во дворе.

Катя ненавидела себя за это, но пасовать перед главной заводилой двора и по совместительству лучшей подругой не могла.

Взяв разбег, Катя прыгнула так, что долетела до середины лужи и ушла в воду по колено. Брызги были такие сильные, что окатили Дашку, которая тут же начала хохотать так, что нос засопливил. Заметив это, Катька тоже начала смеяться и снова прыгнула, окатив подругу новой порцией грязной воды.

— А спорим, что ты сама не прыгнешь? — закричала Катька.

— Я? Не прыгну?! Ну, держись…

***

— Ну мам, это всё Дашка меня подначивала! — вытирала слезы Катька, снимая штаны в ванной комнате.

— Ох уж эта мне Дашка… Оторва. Не отвяжется ведь, — причитала мама, застирывая штаны. — Не нужно никогда спорить. Смелость не так доказывается.

— А Дашка говорит, что так.

— Нашла кого слушать. Обещай, что больше не будешь поддаваться на эти провокации.

— Обещаю, мам!

***

— Катька! Катька, я на футбол записалась! — радостно приветствовала Дашка подругу.

— Ого! Здорово! А мне на дурацкий кружок кройки и шитья сказали идти… — с завистью произнесла Катька.

— Да ты че?! Ерунда какая-то. Пошли со мной!

— Не могу, мне не разрешат.

— Не разрешат, не разрешат, — начала передразнивать Дашка. — Трусиха, что ли?

— Нет! — состряпала грозную физиономию Катька. — Я ничего не боюсь! Захочу и запишусь!

— А давай на спор, что не запишешься?

— А давай! А ты тогда контрольную по русскому на четыре не напишешь, спорим?

— Пф, да легко напишу! Спорим!

***

— Опять поспорила? Я же тебе говорила, чтобы ты в этих Дашкиных играх не участвовала. Все коленки в ссадинах, — причитала тем же вечером мама, обрабатывая содранную кожу дочери зеленкой. — Лёш, ну ты-то скажи.

— Тебе нравится футбол? — спросил папа, не отрываясь от газеты.

— Очень, — стыдливо призналась Катя.

— Ну и ходи тогда.

— Лёша!

— Нравится ребенку — пусть ходит. А Дашка молодец, характер ей формирует.

— Ну, знаешь ли…

***

— Катька, Катька! А спорим, что ты Витьку не поцелуешь сразу после экзамена?

— Ты сдурела? Я в субботу на дискотеку с Ромкой иду. Представляешь, что будет, если он узнает?

— Я же знаю, что Ромка тебе не нравится, а нравится Витька. Зачем ты с Ромкой идёшь?

— Затем, что Ромка пригласил меня, а Витька — тебя, ты как будто не знаешь, дурёха, — обиженно фыркнула Катька.

— Сама дурёха. Мне этот Витька даром не сдался. Так что? Целовать будешь или трусиха?

— Я не трусиха! А ты тогда поцелуешь дверь в туалет!

— Фу-у-у-у!

— Что, струсила? Давай на спор?

— Лучше бы ты попросила меня физрука поцеловать. Ладно, дверь так дверь. Давай спорить!

***

— Даш, мне Витька предложение сделал.

— Поздравляю, ты же всегда хотела!

— Хотела, да…

— А что не так?

— Не знаю. Просто это же первая любовь, со школы, понимаешь? Я ведь и не пробовала с другими встречаться, а вдруг это не моё?

— Я не поняла, ты любишь Витьку или нет?

— Люблю.

— Боишься?

— Не боюсь…

— Кать, а давай на спор, что боишься?

— Ты сдурела? Это вообще не шутки, — возмутилась Катька.

— Какие уж тут шутки. Перед нами реальный трус из пепла возрождается. Событие мирового масштаба, так сказать, — затянула Дашка.

— Ну ты, блин… — Катя не могла найти слов, подходящих для описания чувств, испытываемых к подруге. — А спорим тогда, что ты на права не сдашь?

— Вот зараза… — выругалась Дашка. — Знаешь ведь, куда бить. Ладно, спорим!

***

— Катька, а спорим, что ты дочку Дашей не назовешь?

— А ты свою Катей тогда!

— Спорим!

***

— Алло, Кать, привет, как ты? Поедете с нами в отпуск в июне? Димка целый дом на море снял, возьмём детей, отдохнем, как раньше! — звенел голос Дашки в трубке, когда Катя еле живая смотрела в потолок, лежа на диване после трудного рабочего дня.

— Меня шеф не отпустит, — всё, что смогла она выдавить из себя в трубку.

— А спорим, что ты просто боишься спросить?

— Даш, мы ведь не дети. Может, хватит уже?

— Струсила, да? Ну так и скажи.

— Я не струсила… Я просто знаю, что не отпустит.

— А ты попроси. Спорим, что отпустит?

— Хорошо, а ты тогда иди и прыгни с парашютом.

— Кать, ты сдурела? Знаешь же, что я…

— Что? Боишься?

— Нет! Не боюсь! Спорим!

***

— Алло, Катерина Алексеевна, привет! Как сама? Всё лежишь? — зазвучал в динамике бодрый старческий голос.

— А-а-а, Дарья Васильевна, ну здравствуй, здравствуй, дорогая. Лежу, да. Ты как? Как внуки? Как Дима?

— Ой, сплошное веселье. Вчера так шумно футбол смотрели всей семьей, что соседи полицию вызвали, — засмеялась Даша. — Витька говорит, что ты от операции отказываешься. Совсем сдурела?

— Даш, только ты не начинай… Не нужна она мне, операция ваша, я нормально себя чувствую.

— Врачам лучше знать, — холодно отрезала Даша, резко изменившимся голосом. — Давай не дури. Собирайся, я за тобой приеду, и вместе отправимся, без разговоров.

— Не поеду, Даш, не хочу.

— Струсила?

— Пожалуйста, не надо…

— Значит, трусиха? Давай на спор, что боишься?

— Да иди ты! — Катька бросила трубку.

— Говорил же, что не согласится, — махнул рукой Витя, допивая чай, который ему приготовила Даша. Он завалился к ней домой с утра пораньше весь в слезах и рассказал про недуг жены и ее отказ от необходимой операции.

— Не боись, дай ей время, — уверенно сказала Даша, подливая чай в кружки.

И точно, не прошло и десяти минут, как телефон брякнул, оповестив о сообщении.

«Хорошо, спорим. Но тогда давай поспорим еще, что ты выучишь наизусть всего "Евгения Онегина" к Новому году!»

— Ну вот, — показывая сообщение мужу Кати, улыбнулась Даша, — я же говорила. Только мне теперь из-за вас придется в библиотеку переться…

«Спорим!»

***

— Привет, моя хорошая, ну как дела? Как самочувствие?

— Привет. Да супер всё. Уже полгода как ничего не болит. Спасибо тебе и Витьке, что вы меня тогда спровоцировали, если бы не вы… Да что это я. У вас как?

— Всё по-старому. Живём, ругаемся, миримся, радуемся каждому дню. Кать, я тут подумала… А спорим, что ты боишься ехать на все выходные со мной в тур по Золотому кольцу?

— Да что тут спорить, поехали, — улыбнулась в трубку Катя. — Мама права была, ты же не отвяжешься.

— Это точно.

***

— Кать, а давай на спор, что ты в лужу не прыгнешь? А? Кать, ну чего ты молчишь? Струсила, что ли? — Даша сидела на лавочке, которую недавно установили рабочие, и смотрела на фото лучшей подруги, врезанное в мрамор. — Кать, ну хочешь, я дверь туалета поцелую? — она не могла поверить в то, что последнее слово будет за ней. Она всегда была уверена, что этот спор не имеет конца. А тут… Никакого ответа… Или?..

Даша опустила глаза и почти у самой плиты увидела надпись, прикрытую цветами. Она аккуратно отодвинула их рукой и прочла: «А давай на спор, что ты не проживешь еще много-много счастливых лет, прежде чем мы снова увидимся?»

— Спорим!

Александр Райн

Юлька всех бесила в своем офисе. Пока остальные работники во время отпусков из культур видели только овощные, поездку к врачу считали путешествием, а послеобеденный сон — пиком разврата, Юлька постоянно куда-то моталась отдыхать. Вот вчера, например, вернулась с горнолыжного курорта. От пафосных фотографий со снежных вершин, что она сгружала в интернет самосвалами, тошнило всех, даже директора, который в отпуске обычно просто переходил на работу из дома.

— Не, я не понимаю, откуда бабки? Получаем примерно одинаково, вон же долбаный мотивационный график на стене, — показала Ленка на бесящие всех столбики с цифрами, когда Юля убежала на обед в столовку.

— Муж или родители, — прозвучал очевидный ответ.

— Она не замужем, родители пенсионеры, — не успокаивалась Ленка.

— Может, свои фотографии интимные продает? — предположил единственный мужчина в офисе по имени Анатолий.

— Ага, в журнал «Худею без сигарет и диет», — съязвила Лена.

Другими идеями Анатолий не располагал.

— Так у вас же летом отпуск вместе начинается, она сто процентов куда-нибудь на моря́ двинет, вот и напросись с ней. Узнаешь секрет, потом и нам расскажешь, — предложила самая старая работница фирмы по фамилии Зяблик. Женщина эта была кладезем мудрых и никому не интересных советов.

— Знаете, я так и сделаю. Только боюсь, что она даст заднюю. Такие секреты не раскрывают направо и налево, — уверенно ответила Лена. Весь офис одобрительно поддакнул, подняв ей таким образом настроение.

***

— Буду рада. Я как раз один классный курорт нашла, оттянемся по полной! — загорелись глаза у Юльки, когда она услышала предложение от коллеги, которое та нарочно озвучила при всех.

— Вот и договорились, — хитро улыбнулась Ленка, будучи уверена, что Юля в последний момент откажется.

Прошло полгода. За рабочими процессами и стрессами все уже давно забыли об уговоре. Когда до отпуска оставалась неделя, Ленка начала строить планы: записалась на удаление бородавок на ноге, выбирала стиральный порошок по акции для своего домашнего «Эвереста» из скопившегося грязного белья, составляла список сериалов.

— Я новый купальник присмотрела, а ты? — подошла к ней как-то во время работы Юлька.

— Купальник?

— Ну да, для нашей поездки на море, — заулыбалась Юля.

— А-а-а, точно, море… Тут такое дело… Я прикинула, у меня от зарплаты останется тысяч десять, не больше, надо будет как-то растянуть до конца отпуска…

— Супер! У меня вообще пять остается!

— В смысле? — сложив обе брови в знак вопроса, спросила Лена.

— Ну в прямом. У меня всего пятерка останется, остальное надо раскидать по долгам, — словно не говоря ничего удивительного, пожала плечами Юля.

— И как мы без денег поедем?

— Я всегда так. Не переживай, это моя головная боль. Главное — собери только самые необходимые вещи. Нужно быть налегке.

— Юль, я… Ну, я это… — начала мяться Лена, но, увидев, как за ними в наступившей тишине наблюдают остальные коллеги, твёрдо заявила: — Буду готова. В конце концов, у тебя же всё схвачено.

— Не то слово, — подмигнула Юлька. — Будем пить, гулять до рассвета, веселиться, объедаться шашлыками, фруктами, загорим, как египетские царицы, и привезем тако-о-ой багаж воспоминаний, что до следующего отпуска хватит.

Заряженная таким боевым настроем Ленка улыбнулась в ответ. План звучал просто потрясающе. Если всё действительно будет так, как сказала Юля, то грех отказываться. Отдых должен быть царским — не зря же Ленка весь год пахала! А сериалы и бородавки никуда не денутся, к сожалению…

За день до выезда Юлька прислала короткую инструкцию с местом встречи и временем для отправления в страну удовольствий. Геолокация сильно расходилась с адресом городского вокзала и вообще настораживала, как и время отбытия: «Заброшенная газовая заправка, суббота, 4:30 утра».

«Сама ввязалась», — отчитывала себя Лена, запихивая чемодан в такси. Ей казалось, что коллега просто решила над ней подшутить, потому что кто-то в офисе проболтался. Но та по телефону обещала отдать зуб, если врет.

Прибыв в условленное место за полчаса, Лена увидела странное скопление сильно бородатых людей в свитерах с высоким воротом. За их спинами возвышались странные черные чехлы.

«Террористы какие-то», — испугалась девушка и уже хотела попросить водителя дать по газам, когда вдруг дверь распахнулась, и ее силком вытащили наружу.

— Молодец, что пораньше приехала, будет время подучить, — протянула Юлька какие-то листы. За ее спиной Лена увидела точно такой же чехол, а еще походный рюкзак размером с саму Юлю.

— Что еще за «Лесное солнышко»? — подозрительно взглянула на разбитый на четверостишия текст Лена. — Какая-то сектантская молитва? Кто все эти люди?

— «Солнышко лесное», — поправила Юлька. — Песня такая, а это, — показала она на бородачей, — барды. Едут на фестиваль в том же направлении, что и мы. Я три месяца назад нашла их сообщество и записала нас. Главное — сойти за своих, — показала Юлька на гитару. — А там и накормят, и напоят. Ехать всего каких-то двенадцать часов, потом пересядем в другой автобус, к дантистам.

— И что, бесплатно?

— Абсолютно, — разрубила Юлька воздух рукой. — Ты не жертвуешь ничем.

— Отлично, — успокоилась Лена. Кажется, у Юли на самом деле было всё схвачено.

Первые пятнадцать минут действительно показались просто чудесными. Люди разной степени волосатости (как мужчины, так и женщины) были добры, общительны и весьма щедры. По автобусу пускались фляги с разными настойками и тяжелыми горячительными напитками, руками ломался хлеб, толстыми кружка́ми нарезалась колбаса. Лена вежливо отказывалась, а вот Юля иногда пригубляла, ела, смеялась и чувствовала себя достаточно комфортно. Потом чехлы, которые, как Лена поначалу считала, скрывают оружие массового поражения, открылись, и наружу показались гитары.

— Ну что, начнём? — предложил один из бородачей и провёл рукой по струнам.

«Лучше бы у них были гранатометы», — поняла Лена спустя сорок минут.

Не прошло и двух часов, как она знала наизусть «Солнышко лесное», «Ты у меня одна», «Если друг оказался вдруг…» и весь остальной репертуар, который, как и фляги со спиртным, бесконечно кружил в этой петле Мебиуса, из которой не было выхода, а в форточку Лена не пролезала. Она пробовала. Дважды.

В итоге Лена и сама не поняла, как её захлестнуло в этот круговорот. Она всего лишь понюхала пробку из-под грушевой настойки, а уже через десять минут пускала слезу, громко завывая: «Ми-и-и-лая моя…». Через пять часов ее срубило, еще через пять, когда настало время покидать транспорт, началось тяжелое алкогольно-песенное похмелье. Удивительно, но Юля, как и остальные пассажиры, выходила из автобуса бодрой и отдохнувшей.

— Эх, душевно было, жаль даже расставаться, — с тоской сказала она. — Сейчас найдём другую группу, которая едет в Сочи на слёт дантистов, а там по пути соскочим.

Лену мутило, в голове всё еще эхом звучало «Ваше благородие, госпожа удача…». Девушка была бесконечно рада, что остаток пути они проедут в тишине и покое среди совершенно нормальных людей. Не успела она зайти в автобус и занять место, как ей тут же сунули в руки снимок чьих-то зубов и спросили, что она об этом думает.

— Это отвратительно, — ответила Лена, чувствуя, как желудок перемещается к горлу.

— Я тоже так считаю, — согласился мужчина. — Уже нагноение началось, вот тут, — ткнул он пальцем. — Явно каналы плохо прочистили, надо попробовать найти рентген. А вот, смотрите, тут какой свищ!

Лена проигнорировала и отвернулась к окну. К сожалению, в автобусе собрались исключительно фанаты своей профессии, и три часа до курорта Лена с Юлей расплачивались за поездку не деньгами, но остатками своего психологического богатства, слушая, как люди с жаром обсуждают зубы. И снова были фляги с алкоголем, а еще драки. Образованные джентльмены в деловых костюмах уважали коллег и никогда не целились кулаком в область рта, разбивая друг другу исключительно носы.

Во время остановки в одном из небольших курортных городков Лена и Юля сошли.

— Я бы всё сейчас отдала за то, чтобы завалиться в постель, — призналась Ленка.

— Ничего, скоро будем на месте, — «обрадовала» в ответ Юля. — Навигатор показывает всего два километра пешком. Ой, какие тут чайки громкие, кричат так, словно чем-то болеют, — высматривала она птиц в небе, даже не подозревая, что это за спиной кричит от безысходности измученная Лена.

«Вот здорово, похоже, гостиница прямо у пляжа», — обрадовалась Ленка, когда они вышли на первую линию у моря. За спиной остался отель пять звезд, затем четыре. Лена была готова даже на ползвезды или карликовую планету, но Юля упорно тащила ее в черную дыру. Миновав главный пляж, девушки вошли в какие-то колючие кусты, где Лена потеряла один сланец и всякое желание продолжать этот абсурд.

— Куда ты меня тащишь? — взвыла она наконец.

— В отель «Миллиард звезд», — гордо сообщила Юля и наконец вывела свой маленький отряд к дикому пляжу.

— Палатка? Ты серьёзно? — не веря своим глазам, покосилась Лена на коллегу, когда та попросила ее помочь.

— Конечно, с нашими финансами только так, но мы же, наоборот, в плюсе. Сама прикинь, — затянула романтичную лабуду Юля, — вот же оно, море, прямо перед нами! И доплачивать не нужно. А то сидели бы там в четырех стенах и сопли кондиционером морозили. А еще я никогда не понимала прикола бассейна в отеле, придумают же ерунду.

Лена чуть не зарыдала. Именно о такой «ерунде» она и мечтала, но, видимо, Юлька была права: с их финансами это так и останется мечтой.

— Слушай, а что же мы будем есть?

— Сегодня бутербродами поужинаем, которые нам барды собрали, а завтра пойдем работу искать.

— Чё? — Ленка в сердцах бросила рюкзак. — Да мы же только что в отпуск ушли, какая еще работа?!

— Ну я, например, каждое лето официанткой устраиваюсь, там кормят на халяву. Ты можешь зазывать людей на «банане» покататься, перспективы тоже неплохие. Весь день развлекуха, — совершенно серьезно сказала Юля, заканчивая с палаткой. — Кстати, пока ты спала в автобусе, меня пару песен научили играть. Ну что, споем? — расчехлила она гитару, и снова раздались крики больных чаек.

На закате Юля развела костер своим походным огнивом, и девушки пожарили хлеб. Лена была не в настроении болтать, и они обе просто смотрели на огонь и слушали, как море облизывает волнами песчаный берег. Издалека доносилась музыка и радостные вопли людей, отдыхающих в летних кафе и клубах.

Девушки легли спать рано. Но Лена, проворочавшись в спальном мешке несколько часов, так и не смогла уснуть и выбралась наружу. На земле тлели остатки костра, а на небе горели миллиарды звезд, о которых говорила Юля. И это действительно было прекрасно. Ленка даже забыла обо всех неудобствах и просто наслаждалась звуками и запахами природы.

Утром она прошерстила все сайты по найму и радостно констатировала грустную новость:

—Вакансий нет.

— Ну ты даешь, кто же на море так работу ищет, — усмехнулась Юлька и повела коллегу в сторону курортной цивилизации, предварительно укрыв их палатку ветками.

Через час они обе уже разносили шашлык на пластиковых тарелках в одном из кафе пляжного парка развлечений.

— Безудержное веселье до рассвета, говоришь? — прошипела Ленка, столкнувшись с Юлей у мангала.

— Ну я же обещала шашлык! А еще я договорилась, что днём нам можно на пару часов ходить на пляж. Как раз хватит, чтобы позагорать и искупаться, ну а ночи все наши.

— Знаешь, я тебя, кажется, ненавижу.

— Прости, Лен, некогда. Вон тот мужик, по-моему, собирается на чай оставить, с меня бутылка вина, если получится, — подмигнула Юлька и забрала двойную порцию люля-кебаб у шашлычника.

Ленка в кафе продержалась недолго, часов пять, и перешла в зазывалы на «банан». Девушек туда охотно принимали. К тому же весь день можно было провести у воды и особо не напрягаться. В обед к ней прибегала Юлька с полными тарелками мяса, а Лена взамен разрешала ей покататься. Вечером девчонки плескались у берега, сидели у костра или ходили танцевать, если оставались силы. Через две недели нужно было отчаливать обратно. На этот раз девушки всё же скинулись деньгами и купили самые дешевые билеты в плацкарт на верхние боковые полки.

На работу Ленка вышла совершенно уставшая.

— Вот это я понимаю — загар! — не без зависти в голосе заметила одна из девушек, когда Лена вошла в офис утром. Юльки еще не было, она задерживалась где-то на проходной.

— Ерунда, — заметила Лена, — сгорела вся.

— Ну со всеми бывает. Как отдохнули-то? Видели у Юльки ваши фотки с моря: шикарные виды, пустынный пляж…

— Да, только дикий, заход там был не ахти, — недовольно буркнула девушка. — Зато и правда — людей никого. Не знаю, как Юлька это место нашла…

— А питались чем?

— Да целыми днями шашлыки эти. Я на мясо и овощи гриль теперь, наверное, год смотреть не смогу.

— Ого, ну вы мажорки.

— Да какое там! — махнула рукой Лена. — Были бы мажорками, из бассейна не вылезали бы, а так весь день то на «банане», то на катере, то на подушке, мать её, попрыгушке — для привлечения внимания.

Тут уж коллегам стало не до работы, и все уставились на рассказчицу.

— А еще чего делали?

— Ну… это… — засмущалась таким вниманием девушка. — На дискотеки ходили, на каруселях катались.

— Дорого?

— Да нет, Юлька там в парке со всеми перезнакомилась, уже как своя была, и нас бесплатно пускали.

— Счастливые… — повисло в воздухе.

— Ну так, наверное, да, — неуверенно произнесла Ленка, прокручивая в голове весь отпуск. Вспоминала ночные прогулки, песни у костра, шум прибоя и то, как они с Юлькой вещи от дождя спасали ранним утром.

— Ну так в чём секрет-то? — спросила наконец Зяблик.

— Секрет? Да нет никакого секрета. Просто при желании можно отдохнуть и без денег, а все проблемы не так существенны. Вот и всё. Да, не пятизвездочный отель… — Лена говорила, а сама вспоминала их маленький отель на миллиард звезд. — Никаких тебе SPA и такси, иногда надо и поработать, зато весело.

— Что же это за веселье такое? Больше похоже на каторгу, — усмехнулся Анатолий, и все остальные поддержали его ироничным смешком.

Тут в кабинет наконец-то зашла Юлька и с порога подлетела к Ленке.

— Слушай, нас на выходных зовут в поход. Ну эти, барды из автобуса. Поедешь?

— Ну да, почему нет! — с радостью согласилась Ленка.

— Ой как интересно! А я сто лет в походах не была, — раздался голос одной из сотрудниц.

— Так поехали с нами! — предложила Лена. — Юль, ты же не против?

— Я? — удивилась та. — Откуда у меня такие полномочия — быть против?

— Не, девчонки, я пас. Сложно оно всё как-то. В походы деньги нужны, а еще палатка там, теплые вещи, а у меня даже рюкзака нет. Да и лес — никаких удобств. В другой раз.

— Ну, как знаешь. Другого раза может и не быть.

Александр Райн

Это забавная история. И только совсем чуть-чуть грустная.

Когда мы с супругом еще были совсем молоды (не было и 20) мы жили в коммунальной квартире в городе Санкт-Петербурге на Лиговском проспекте. Я зарабатывала 12 тыс рублей работая репетиром английского языка 4 раза в неделю, а муж 24 тыс, работая младшим инженером в небольшой фирме.

Низкий поклон, тебе, мой дорогой муж, если ты нас узнал.

12 тыс стоила комната + КУ. Но зато ни долгов ни детей (сейчас подрастает красавица дочь, ведь прошло уже 10 лет). На остальное мы жили, питались и развлекались. Разрезали лаваш, обжаривали фарш, резали помидоры и делали такую НеДо Пиццу, пили дешевое пиво, приглашали друзей и любили друг друга как кролики. Мы были счастливы. Абсолютно.

И вот под Новый Год супруг приносит домой премию, первую в жизни. И мы идем в магазин и покупаем продукты. На 4 тыс. рублей, а ведь идет 2012 год. Столько вкусной фигни. И пончики! Пончики с голубикой. На старом столе со скатертью оставшейся от прошлых жильцов лежит немыслимо по тем меркам вкусная и дорогая еда. Я была рада до слез. Это до сих пор одна из самых вкусных вещей, которые я ела.

И это ощущение не удается вернуть. Это странное эйфорическое чувство победы. Одновременно и глупо-наивное и серьёзное по своему.

Мы уже взрослые. Недавно муж решил меня порадовать и угостил Камчатским крабом в ресторане, очень дорого, был праздник. Вкусно ли было? Да. Но это не пончики с голубикой и никогда ими не будет. Этот юношеский восторг повторить уже не получается. Чувства в юности были ярче.

Эх.

К чему это я? Да к тому, что попыталась сосиски в тесте испечь в духовке, получилось непропечённое тесто и высохшие лопнувшие сосиски. Только продукты зря перевожу, вот и напилась с горя, графоманю.

Будьте счастливы. Ешьте больше пончиков с голубикой.

— Я не понимаю, зачем так одеваться? Всем своим видом показывать, что хочешь понравиться. Платье пестрое, ноги голые, волосы распущенные — какой-то фантик от дешевой конфетки. А ведь была умной девочкой, с малых ее лет помню. Куда гордость растеряла, — бубнила, упершись лбом в москитную сетку, Любовь Сергеевна. Она смотрела через окно вслед молодой соседке и продолжала ворчать, пока та не утонула в объятиях молодого человека, вышедшего из своего авто.

Чайник засвистел — пора было пить цикорий с баранками. Любовь отошла от окна и мелкой поступью поспешила к плите.

— Так ведь она на свидание же пошла, — послышалось с улицы.

— Чего? — переспросила удивленно Любовь Сергеевна, наливая воду в кружку.

— Говорю, что на свидание она пошла, потому и разоделась. Вы, когда на свидание ходите, разве не хотите нравиться?

— Не хожу я на ваши эти свидания, — буркнула Любовь Сергеевна, размешивая цикорий в кипятке.

— Ну раньше-то ходили? — не отставал голос за окном.

— Ходила когда-то… — задумчиво произнесла женщина. — Но это было иначе, это было…

Она замолчала, силясь вспомнить, а «как там всё это было».

— Не помните? — снова раздалось снаружи.

— Чегой-то не помню, помню…

Она не помнила.

— А сегодня пойдёте на свидание? Со мной, — внезапно спросил голос, отчего Любовь Сергеевна чуть не поперхнулась. Из кружки немного расплескалось на скатерть, и женщина поспешила вытереть пятно губкой для мытья посуды.

— Мы с вами совершенно незнакомы, чегой-то я должна с вами на свидания ходить?

— Свидания для того и нужны, — не отставал голос, — чтобы узнать друг друга, познакомиться.

— Хах, тебе лет-то сколько?

— Тридцать пять, — признался голос.

— Тридцать пять? Поиздеваться вздумал? — усмехнулась беззлобно женщина. — Я тебя в два раза старше.

— Ничего такого. Просто хочу пригласить вас. Я зайду за вами в восемь и позвоню в дверь. Если не откроете, я пойму.

Любовь Сергеевна молча смотрела на остывающий напиток и не знала, что сказать. Она совсем по-другому планировала сегодняшний вечер: телевизор, вермишелевый суп, кусочек торта, принесенный соседкой, но никак не свидание. А что если над ней шутят? Насмехаются, издеваются над одинокой женщиной.

За окном послышались удаляющиеся шаги.

— Звонок не работает, стучите! — крикнула она, снова уткнувшись лбом в москитную сетку.

До свидания оставалось ещё целых три часа, а Любовь Сергеевна уже была вся как на иголках. С волосами беда — голову два дня не мыла, платья все давно погрызла моль, из парфюма — только засохший шариковый дезодорант. Помаду вообще последний раз видела в аптечке, может ее и нет там давно.

Добежала до соседки, начала выпрашивать одежду, клялась потом печеньем отблагодарить и цветами, там же попрыскалась духами. Зашла в соседний дом в парикмахерскую, попросила перестричь своё поросшее поле на голове в прекрасный сад (насколько это возможно), а заодно подкрасить. Потом она долго выбирала серьги и вспоминала как нужно краситься.

Когда все было готово, села на кухне и не двигалась, боясь шелохнуться и сломать всю хрупкую композицию. Внутри всё сжималось от страха: «Обманул, не придёт, подлец малолетний».

Без пяти восемь раздался стук. Любовь Сергеевна вздохнула полной грудью, зачем-то перекрестилась, отругала сама себя за панику и двинулась к двери.

«Подумает, что тётка совсем из ума выжила, раз так расфуфырилась. Хотя… он же меня раньше не видел — откуда ему знать, как я обычно выгляжу», — вела она сама с собой диалог, открывая дверь.

На пороге стоял молодой человек в черных джинсах и синей рубашке с закатанными рукавами. Волосы зализаны, в руках цветы, на лице добрая улыбка.

— Вижу, вы готовы, — спросил он широко улыбаясь.

— Готова. Только вот скажи мне, зачем всё это? Может, ты извращенец какой, или это из жалости? — подозрительно прищурилась Любовь Сергеевна.

— Перестаньте искать подвох. Просто у меня выдался свободный вечер, а вы забыли, что такое свидания. Вот я и решил нас обоих развлечь. Ну что, идём?

— Ну пошли, — словно давая самой себе разрешение, выдохнула Любовь и закрыла за собой дверь.

— Меня, кстати, Стёпа зовут, — протянул букет молодой человек.

— А меня Любовь Сергеевна. Давайте я цветы занесу, а то испортятся.

— Не испортятся. Разве вы не хотите с ними по улице походить?

— Хочу, — покраснела Любовь Сергеевна и уже спокойно приняла букет. — Ну и куда пойдем, Стёпа? В парк?

— Да какой парк, нам что — по пятнадцать лет? — махнул рукой Стёпа и Любовь смущенно заулыбалась. — Поедем в центр, в кафе.

— Ой, тогда подожди, я проездной дома оставила, сейчас сбегаю.

— Остановитесь, — придержал Стёпа Любовь Сергеевну за руку. — Нас такси ждёт, — показал он на автомобиль класса люкс, припаркованный возле подъезда.

— Та-а-а-кси? Да у меня денег нет столько. И зачем такси, троллейбус же нормально, да и…

— Спокойствие. Выдохните. Все расходы я беру на себя. Это же свидание, забыли?

Стёпа проводил спутницу до машины и галантно открыл перед ней дверь. Машина была чистой, комфортной и хорошо пахла внутри, не то что Нива, на которой муж соседки несколько раз возил Любовь Сергеевну на базар за картошкой.

Всю дорогу Любовь Сергеевна чувствовала себя как-то неуютно. Люди за окном тряслись в душных автобусах или шли пешком по пыльным улицам, а она сидела в удобном кресле с подлокотником, слушала джаз, кондиционер приятно освежал воздух, а еще этот букет…

Машина остановилась в центре города, и Стёпа помог Любови Сергеевне выйти. Женщина, замечая на себе посторонние взгляды, поначалу нервничала, но постепенно ей это даже начало нравиться.

— Куда пойдем? — спросил Стёпа.

— В столовую? — предположила Любовь.

В ответ Стёпа улыбнулся и покачал головой.

Они зашли в какой-то ресторан, где Любовь Сергеевна впервые увидела хостес.

— Желаете столик у окна или поближе к центру зала? — спросила молодая девушка, мило улыбаясь гостям.

— Давайте у окна, — ответил Стёпа, глядя на растерявшуюся спутницу.

— Что будете заказывать? — спросил официант.

— Я буду стейк рибай, — ответил Стёпа, не глядя в меню.

— А для дамы? — улыбнулся официант.

— Картошка у вас есть? — спросила Любовь Сергеевна, смущенно жуя от волнения губы.

— Конечно. Есть фри, по-деревенски, пюре.

— Пюре, — услышав знакомое слово, сказала Любовь.

— А еще мидии, дальневосточного краба, утку в малиновым соусе, салат с тунцом и бутылочку шампанского, — добавил Стёпа.

— Да вы что… Вы цены видели? Тут суп стоит как целый пакет продуктов, —испуганно зашептала Любовь Сергеевна, — а вы какие-то финтифлюшки заказываете.

— Значит, я правильно понимаю, что ничего из этого вы не пробовали, —сделал вывод Стёпа.

— Шампанское пробовала, — призналась Любовь.

— Значит, и остальное попробуете, — кивнул он.

— Я как-то не привыкла… Мы с бывшим мужем обычно скромно всё отмечали: салатики там, пирог с рыбой…

— Вот поэтому вы и не знаете, что такое свидание. А я помогу вам понять, — подмигнул Стёпа.

Через несколько минут начали подносить заказ.

Любовь Сергеевна в жизни ничего такого не пробовала. От салата с тунцом невозможно было оторваться — такая вкуснятина. А вот мидии дрянью оказались.

— Я же вижу, что вам не нравится. Зачем давитесь? — спросил Стёпа.

— Ну ведь заказали же, надо всё съесть…

— Кто вам сказал?

— Ну… Никто, просто я не могу иначе.

— И будете давиться? — наседал Стёпа.

— Я… я…

— Унесите пожалуйста, — попросил Стёпа подошедшего официанта, подав ему тарелку с половиной нетронутых мидий.

— Но там же так много осталось…

— Послушайте, вас никто не заставляет это есть, и вы никому ничем не обязаны. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь вечером в свое удовольствие. — Стёпа налил шампанского.

— Я так не умею, — призналась Любовь.

— Значит, будем вас учить, — улыбнулся Стёпа и снова подозвал официанта, чтобы отдать ему недоеденный стейк.

У Любови Сергеевны чуть глаза на лоб не вылезли. Она хотела было сказать что-то, но Стёпа жестом остановил её, и она сдалась.

Через полчаса пришли музыканты и, немного разогревшись, начали играть что-то мелодичное.

— Пойдёмте, — показал Стёпа на танцпол.

— Но ведь никто не танцует, — испугалась Любовь.

— Ну так мы начнём первыми, подадим пример.

— Я не могу…

— Я помогу.

Степан подал руку и повёл Любовь Сергеевну ближе к сцене. Женщина смотрела в пол и двигалась скованно, боясь осуждения со стороны.

— Чего вы такая напряженная?

— Да просто я боюсь. Мало ли чего люди подумают. Вы, я, этот мой наряд — как будто у нас с вами действительно что-то происходит, — затараторила женщина.

— Если хотите, я могу привезти ваш домашний халат, — заулыбался Стёпа.

— Нет, не хочу. Хочу выглядеть хорошо, — призналась Любовь, и Стёпа заметил, как её глаза заблестели.

Никто больше так и не вышел танцевать, зато из зала послышались скромные аплодисменты, когда Стёпа поцеловал руку Любови Сергеевне, которая на секунду даже закрыла глаза от смущения.

— Ну что, пойдём пройдемся, — предложил Стёпа, и они вышли, оставив на столе недопитую бутылку и чаевые.

Улицы остывали после очередного дня, погружаясь в уютные сумерки, подсвечиваемые городскими иллюминациями. Стёпа и Любовь Сергеевна шли в сторону дома и болтали о поэзии и о временах, когда машин на дорогах было меньше, а деревьев вокруг — больше. По пути Стёпа сделал своей спутнице небольшой подарок в виде кулона из серебра.

— Знаете, никто никогда не дарил мне украшения. Всегда что-то нужное, полезное, но красивое — никогда. Я как-то совсем не готова была ко всему этому. Мне немножко неудобно. Хочется как-то отблагодарить. Может, вас пирожками хоть угостить? У меня дома есть.

— Оставьте вы в покое ваши пироги. Я не прошу делать что-то взамен. Просто будьте красивы и спокойны.

— Мне очень стыдно, — призналась Любовь Сергеевна, когда они дошли до ее дома.

— За что? — спросил Стёпа.

— Не за что, а перед кем. Перед той девушкой. Вы были правы. Ходить на свидания и хотеть быть красивой — это не грех и вовсе не зазорно. Это нормально для молодых девушек, я просто забыла…

— Это нормально для всех, — поправил её Стёпа и на прощание поцеловал в щёку, от чего дух у Любови Сергеевны перехватило окончательно.

— Спасибо за чудесный вечер. Я совсем забыла, как это — наслаждаться жизнью.

— И вам спасибо.

— Степан, а разрешите вопрос, перед тем как мы с вами разойдемся.

— Нет, я не хожу к девушкам домой на первом свидании, — улыбнулся Стёпа.

— Шутник вы, — засмеялась Любовь Сергеевна. — Я не об этом. Почему вы пошли со мной? Где ваша настоящая девушка? Почему вы не с ней?

— Потому что мне тоже необходимо было кое-что вспомнить — как иногда люди радуются простому вниманию и ухаживаниям. Мы с моей женой расстались неделю назад из-за того, что я, по ее мнению, слишком скучный. Для неё давно стало обыденностью то, как мы с вами сегодня провели вечер: хорошая еда, подарки, комплименты. А мне так хотелось снова почувствовать, каково это — ходить на настоящие свидания.

Александр Райн