Во Флориде девушка играла со своим бойфрендом в прятки. Парень не выжил. Сверхразум спрятался в чемодане, она нашла его, но не вытащила оттуда, а наоборот застегнула чемодан на молнию. После долгих выяснений парень заорал, что ему нечем дышать, а баба ему возражала, что она точно так же чувствует себя всякий раз, когда он ей изменяет.Чуть позже она устала препираться и пошла спать. Утром все вспомнила, хотела вынуть бойфренда, а тот уж давно умер.
https://www.ladbible.com/news/woman-court-boyfriend-stuck-suitcase-game-971383-20230118

Копальхен может спасти жизнь – но лишь избранным. Чужака это блюдо убьёт. Один такой случай произошёл в 1970-х.

На любителя

Традиционная кухня северных народов — вообще на любителя. Да, есть в ней и шедевры — например, строганина. Да и обычные продукты после тепловой обработки весьма хороши на вкус: богатые белками и жирами молоко и мясо оленя, дичь, мясо крупных морских животных (от моржей до китов), речная и морская рыба. Дополнительные витамины и минералы «поставляют» ягоды и травы.

Но есть у ненцев, манси, коми, хантов, чукчей, эскимосов, эвенков, нганасан и прочих народностей и рецепты весьма диковинные для человек с юга. Вряд ли вам приходило в голову употребить сырую тёплую кровь оленя или варёное сердце, глаза нерпы или рыбьи потроха. В число необычных традиционных блюд входят также густой «кровяной» суп с непроизносимым названием вилмуллырилкырил (варёные оленьи кишки, потроха, нутряной жир и кровь), нгайбат (парное сырое оленье мясо с ферментированной сырой кровью в качестве соуса), каныга (частично переваренное содержимое оленьего желудка)… Недоумение вызывает и кивиак — набитая чистиками (мелкими птицами) потрошёная туша тюленя, которая квасится под прессом до полутора лет. Разложившаяся масса чистиков и используется в пищу. А на десерт — акутак, мороженое из моржового или тюленьего сала с ягодами.

Но самый странный и опасный деликатес — копальхен (он же копальхем, он же кымгут).

Северные народы едят всё, что можно, даже сырые личинки подкожного овода, который одолевает оленей

Копальхен

Копальхен — это квашеное мясо (а не гнилое или тухлое, как думают некоторые). Эскимосы и чукчи делают его из моржей и тюленей: свёрнутое в огромный рулет мясо и внутренние органы животного надо посыпать травами и положить в яму близ побережья — и под плотную крышку. Несколько месяцев мясо медленно квасится в прохладной яме, и затем его можно есть. Северяне используют копальхен как отличные консервы — несколько десятков килограммов высококалорийного мяса могут долго кормить семью в зимнее время.

Готовят копальхен и из оленя — ненцы, чукчи и эвенки. Они выбирают молодую особь и не дают ей несколько дней есть, чтобы очистился пищеварительный тракт, а затем душат (аккуратно, чтобы не повредить шкуру). Потом всю тушу целиком кладут в болото и прикапывают торфом. Место отмечают колом или флажком. Если голодный ненец или чукча бредёт по тундре и нашёл копальхен — может съесть, но по обычаю должен затем заготовить новый и зарыть его.

Минимум полгода олень разлагается, а затем откапывается. Срезав плесень, ненцы или манси нарезают мясо и поедают его с солью, часто в замороженном виде. Иногда копальхен закусывают свежими лёгкими оленя. Гнилостный процесс делает мясо кисловатым. Блюдо это хотя и издаёт дурной резкий запах, почитается деликатесом. Мужчине хватает небольшого куска на целый день бурной деятельности на морозе.

Кому-либо кроме самих северян есть копальхен нельзя — трупные яды: нейрин, путресцин, кадаверин и другие. Даже немного съел — и шансов на выживание почти нет. Северные жители могут его есть, потому что приучены к такой пище с детства и вырабатывают к ядам иммунитет, как у животных-падальщиков. К тому же, кислая среда желудков коренных жителей арктических побережий уничтожает и личинки трихинелл, а вот южанин запросто подхватит трихинеллёз, отведав копальхен. Но это — ещё в лучшем случае.

В ледниковых складах копальхен может храниться по несколько лет

«КОПАЛЬХЕН НАДО ИСКАТЬ,А ТО ПОДОХНЕМ!»

Судмедэксперт Андрей Ломачинский описывает в своей книге рассказов случай брежневской эпохи. Топографы под руководством подполковника Дузина летели на Таймыр. В вертолёте сидело два лётчика, три топографа и один ненец Савелий Пересоль — в качестве проводника, хорошо знакомого с местностью. В полёте что-то стряслось с системой управления, и Ми-8 рухнул на землю. Экипаж отделался ушибами, ссадинами и нелёгким испугом. Только выбрались из покорёженной машины — как она загорелась. Так они оказались практически с пустыми руками — на Таймыре. Без связи, одежды и еды. Стоял сентябрь, так что гибель от мороза ещё не грозила. Оставалось ждать, что когда они не вернутся, за ними отправят спасателей.

Но прошло несколько дней — и никого. Ели леммингов и мышей, бруснику и морошку, грибы. А по ночам всё холоднее. Думали — всё, сгинем. А ненец всё про копальхен — в болото, говорит, идти надо, копальхен найти — наедимся досыта, возьмём с собой и дойдём до Хеты (это такой посёлок), а там и до Хатанги. И пришлют, мол, за нами вертолёт тогда.

Лётчики всё не соглашались — всё равно идти сотни километров, не дойдём. А вот копальхеном заинтересовались. Пересоль рассказал — оленей ненцы закапывают в болотах, место это помечают и потом едят. В общем, он обещал найти копальхен — чтобы можно было и дальше ждать спасателей.

Вечером ненец вернулся: Савелий притащил в лагерь целую оленью ногу. Не сказать, чтобы копальхен показался русским вкуснятиной: вкус прогорклый, мерзкий, но делать нечего — зажали носы, начали есть и ели, ели, ели… пока не объелись.

Наутро копальхен дал о себе знать. Рвота, боли в печени, потеря сознания. Только Савелий Пересоль — в полном порядке. На следующий день пришёл конец: утром умерли лётчик и Дузин, потом механик. Два топографа лежали без сознания. Пересоль пытался спасти их с помощью магических обрядов, но задобрить или уговорить духов тундры не получалось.

Как раз в этот момент прилетел вертолёт, которого так ждали. Военные стали оказывать топографам первую помощь, но спасти удалось только одного, второй скончался ночью. Пересоля после долгого расследования и кучи экспертиз осудили условно — за «случайное убийство путём отравления».

Взято из 5 интересных фактов.

Платья, которые носили в середине 18-го века, были самым крупным предметом одежды, который приходилось надевать человеку. Даже не слишком выдающиеся экземпляры нужно было проносить в дверь боком, и так же боком подниматься в них на подножку какого-нибудь фаэтона.

Конечно, самые широкие и роскошные платья надевали только в очень торжественные моменты, но и ежедневная и домашняя одежда того времени все равно тяготела к большому количеству накрученной складками или широко развернутой и поддерживаемой каркасами материи.

Я встречала разные объяснения, почему вообще появилась такая странная мода – ее нельзя назвать нелепой, потому что платья все же были очень красивые, самые настоящие принцессные. И они, конечно, были страшно неудобные, тяжелые и не очень безопасные при обыкновенном тогда свечном освещении.

Иногда говорят, что эти платья – просто гипертрофированная мода, подчеркивающая женственные изгибы тела, ведь с такой юбкой любая талия выглядит тонкой.

Иногда – что большие платья придумали, чтобы оградить женское достоинство от посягательств (но в середине века носили платья, которые были пышные только вбок, но не спереди). Или – что в таком платье проще и дольше можно было скрыть беременность (мне кажется – вряд ли, скорее, наоборот).

На самом деле все проще – как и огромные кружевные жернова-воротники 16-го века, собранные из многометрового кружевного полотна огромной стоимости, большие платья должны были демонстрировать благосостояние их владельцев, буквально, что вот эта дама может позволить себе много, очень много сногсшибательно дорогой ткани. И вся эта шелковая ткань с ручной вышивкой цветным шелком, золотом и серебром и с кружевами была щедро задрапирована или разложена на специальном поддерживающем каркасе, который назывался «панье» (то есть «корзина»).

Каркас-панье, поддерживающий ткань нижней и верхней юбок (в конце 18-го века были придуманы более удобные и легкие фижмы, которые могли складываться, облегчая жизнь хозяйке платья)

Не случайно мода на платья-мантуи (от слова «мантия»), начавшаяся в конце 16-го века, совпала с новой модой на ткани – вместо однотонных тканей появилась многоцветная затканная узорами плотная шелковая парча, по умопомрачительной цене. Ее производили по сложной и требующей высокой квалификации ткачей технологии в некоторых районах Северной Италии и Франции из привозного шелка.

Красивая шелковая ткань стоила огромных денег

И демонстрация на себе все большего количества неприлично дорогой ткани на сто лет стала модным трендом – менялись фасоны и силуэты, но оставалось общее, ткани было очень много.

Платье невесты шведского короля Карла III, 1774 год

По подсчетам, в середине 18-го века стоимость придворного платья из произведенной в Италии шелковой парчи была эквивалентна килограмму чистого золота, по современным деньгам это пять миллионов рублей, но раньше золото ценилось намного выше. И большая часть стоимости такого платья как раз и приходилась на цену шелковой ткани, хотя кружевные украшения и золотое шитье тоже существенно добавляли в цене.

Это была истинная демонстрация могущества и благосостояния, наглядная и неопровержимая.

Портрет сестры Марии-Антуанетты, 1760 год

Мода на платья-мантуи закончилась с Французской революцией, когда на некоторое время демонстрировать благосостояние стало неприличным и небезопасным. А параллельно быстрыми темпами шла техническая революция, все удешевлявшая производство тканей, поэтому в следующие эпохи обозначение своего высокого места в иерархии показывалось уже другими способами.

Текст взят отсюда

Автор: DomBusin

...ладно, человек, живи пока...