Этого персонажа знают в России очень хорошо. И очень многие не любят по вполне понятным причинам. Это Бог иноагентов, их трижды проклятый "тёмный мессия" - Александр Солженицын.

Когда читаешь его книги, появляется чувство потерянности, неизбежности трагедии. Да сама трагедия как будто преследует тебя во время всего повествования. Почему так?

А потому что, во-первых, Солженицын работает на контрасте. У нас в голове образ советского милиционера представлен образами дяди Стёпы, участкового Анискина, Володи Шарапова и так далее. А тут нам показывают... А что нам, собственно говоря, показывают? Обыски при задержании? "Шмон"? Грубость в отношении задержанных? Так то - часть обычной работы следователя. И эта работа была, есть и будет грязной, неприятной. Описанные случаи выдуманных задержаний перемешаны с реальными, но... Впрочем, тут лучше вначале цитату провести.

«Когда в 1937 громили институт доктора Казакова, то сосуды с лизатами, изобретёнными им, «комиссия» разбивала, хотя вокруг прыгали исцелённые и исцеляемые калеки и умоляли сохранить чудодейственные лекарства»

На секундочку, доктор Казаков Игнатий Николаевич - человек, вину которого в убийстве Горького доказала комиссия. Врачом его не считали даже коллеги. Да и медицинского образования он не имел. А успешные случаи исцеления ни как не могут перевесить количество летальных исходов.

Короче, ни к институту, ни к лизатам арест этого доктора Казакова отношения не имел, а лизаты вообще – это клеточные стенки бактерий, т.е. как это он мог их изобрести, и как это сосуд клеточных стенок бактерий били чекисты? И это к вопросу, кстати, о писательском мастерстве, о владении русским языком Солженицына: «прыгающие калеки» - это как-то…

Так что, как мы видим, литературная выдумка перемешана с ложью, и приправлено это таким языком, что назвать Солженицына писателем - это, знаете ли....

А вот ещё одна цитата. Солженицын описывает свой опыт сидения с героями-танкистами.

«Это были три честных, три немудрящих солдатских сердца – род людей, к которым я привязался за годы войны, будучи сам и сложнее, и хуже. Все трое они были офицерами. Погоны их тоже были сорваны с озлоблением, кое-где торчало и нитяное мясо. На замызганных гимнастёрках светлые пятна были следы свинченных орденов, тёмные и красные рубцы на лицах и руках – память ранений и ожогов. Их дивизион, на беду, пришёл ремонтироваться сюда, в ту же деревню, где стояла контрразведка СМЕРШ 48-й армии. Отволгнув от боя, который был позавчера, они вчера выпили и на задворках деревни вломились в баню, куда, как они заметили, пошли мыться две забористые девки. От их плохопослушных пьяных ног девушки успели, полуодевшись, ускакать. Но оказалась одна из них не чья-нибудь, а – начальника контрразведки армии.

Да! Три недели уже война шла в Германии, и все мы хорошо знали: окажись девушки немки – их можно было изнасиловать, следом расстрелять, и это было бы почти боевое отличие; окажись они польки или наши угнанные русачки – их можно было бы во всяком случае гонять голыми по огороду и хлопать по ляжкам – забавная шутка, не больше. Но поскольку эта была «походно-полевая жена» начальника контрразведки – с трёх боевых офицеров какой-то тыловой сержант сейчас же злобно сорвал погоны, утверждённые приказом по фронту, снял ордена, выданные Президиумом Верховного Совета, – и теперь этих вояк, прошедших всю войну и смявших, может быть, не одну линию вражеских траншей, ждал суд военного трибунала, который без их танка ещё б и не добрался до этой деревни»

Первое: по мнению Солженицына, танкисты сидели не за попытку изнасилования, а за то, что не ту хотели изнасиловать (любовницу начальника СМЕРШа). А немок, типа, можно. Да и угнанным русским тоже можно филейные части пощупать.

Про немок - вообще чушь. Нет, случаи бывали, не спорю. Но за каждый такой проступок виновнику светил трибунал. А в условиях военного времени могло и до расстрела дойти.

Второе: с хронологией у Александра Исаевича тоже не всё ладно. Не могут танкисты пройти всю войну, когда война всего три недели идёт на территории Германии. напомню, что в Восточную Пруссию советские солдаты вошли в октябре 1944 года.

А Александр наш Исаевич не только историю искажает, но и логику.

«Оказывается, в тот грознопамятный год в своём докладе, ставшем в специальных кругах знаменитым, Андрей Януарьевич Вышинский в духе гибчайшей диалектики, напомнил, что для человечества никогда не возможно установить абсолютную истину, а лишь относительную. И отсюда он сделал шаг, на который юристы не решались две тысячи лет: что, стало быть, и истина, устанавливаемая следствием и судом, не может быть абсолютной, а лишь относительной. Поэтому, подписывая приговор о расстреле, мы всё равно никогда не можем быть абсолютно уверены, что казним виновного, а лишь с некоторой степенью приближения, в некоторых предположениях, в известном смысле. … Отсюда – самый деловой вывод: что напрасной тратой времени были бы поиски абсолютных улик (улики все относительны), несомненных свидетелей (они могут и разноречить). Доказательства же виновности относительные, приблизительные, следователь может найти и без улик, и без свидетелей, не выходя из кабинета, "опираясь не только на свой ум, но и на своё партийное чутьё, свои нравственные силы", (то есть на преимущества выспавшегося, сытого и неизбиваемого человека) "и на свой характер" (то есть, волю и жестокость)!»

Я очень долго рылся в библиотеках, на специальных ресурсах но не нашёл ни следа этого так называемого доклада. Вообще мне представляется весьма сомнительным, чтобы юрист и поборник тщательного расследования уголовных дел Андрей Вышинский мог бы ляпнуть ерунду в стиле "нам не нужны доказательства, мы просто чувствуем вину этого человека).

Но если поискать ещё и задать несколько иные параметры поиска, то мы найдём высказывание о том, что признание - царица доказательств. Только относится оно к англосаксонскому праву. В СССР такое недопустимо.

Именно на доказательствах строилось "дело врачей", в рамках которого был казнён Казаков Игнатий Николаевич - убийца Горького.

То есть опять правда перемешана с ложью.

Кстати, у Солженицына есть ещё один приём создания атмосферы - подробное описание физиологических мерзостей. Кто-то кого-то избил, раздел насильно, изнасиловал. Мерзкий приём, пошлый и дикий. И раскрывают такие описание подлость не вымышленного НКВДшника, а самого Солженицына. Раз человек может допустить такое на страницах своей книги, описывая своё время, то как далеко он может зайти сам?