Эволюция латинского алфавита

Время от времени у людей бывает день рождения, сегодня, например, у меня и поэтому «я» — первая буква алфавита. В день рождения вспоминается давнее.

Родился я, как это обычно бывает, совсем маленьким и мне совершенно ни до кого не было дела. Я кушал каши, сидя в высоком деревянном стуле на колёсиках. А вечером перед сном слушал папины колыбельные под гитару — про «Тёмную ночь» и «Вальс в ритме дождя».

Я непрерывно участвовал в соревнованиях по синхронному внучанию для двух бабушек и двух дедушек, и изрядно, считаю, в этом преуспел.

Я был постоянно занят всяческими подобающими детству делами. Ел, играл, рассматривал картинки в книжках, слушал пластинки со сказками, болел простудой и ждал с работы маму. Бабушка, в свою очередь, тоже ждала с работы маму, а тем временем готовила, убирала мои игрушки, читала со мной книжки, ставила мне слушать пластинки и водила меня в детскую поликлинику напротив. Найти мою карточку в поликлинике было очень легко — на полке в регистратуре она была самая толстая, а имя на обложке было аккуратно, по-чертёжному, написано мамой. И буква «О» в фамилии была идеально круглой и по высоте выступала за строку — это мне особенно нравилось.

Я просил деда скрутить мне из газеты рожок, наливал в мыльницу воды и забирался на табуретку. Макал широкий конец рожка в мыльный раствор, в узкий конец дул и пускал по кухне пузыри. Пузыри были толстые и тяжелые, они величаво пружинили попеременно в высоту и вширь и оставляли в местах приземления плотные мыльные круги. К восторгу всех домашних.

Я доставал любимую оранжевую машину с черными колесами, упирался в нее руками и носился в таком положении по квартире, шлёпая тапками и заносясь на поворотах. Колеса у машины были пластмассовые в шашечку — они производили грандиозный шум. Если бы я был своими соседями снизу — наверняка давно вырвал бы эту машинку из детских рук, бросил об пол и растоптал, сатанински хохоча и не обращая внимания на детские слёзы. Соседи не знали, что однажды были частично отомщены. Я мчался с машиной по длинному коридору и готовился к виражу в сторону кухни, но зацепился за коврик, а дверь в туалет оказалась открыта, и я больно врезался головой в унитаз и плакал.

В то время, когда я не истязал соседей снизу машинкой, я меланхолично перебирал весь имеющийся игрушечный автопарк — расставлял его на полу поперек комнаты от ножки дивана до серванта, и любовался порядком. Или сидел возле серванта на полу по пояс в книжках и листал их, пока ноги не затекут до полного бесчувствия и не станут ватными и тяжелыми.

Я помню главный испуг детства. Меня ненадолго оставили одного в квартире, я лежал на диване в большой комнате и болтал ногой. И тут что-то оглушительно взорвалось. Я думал, что это взорвался телевизор или у дома отвалился кусок, но просто у деда была поставлена брага в стеклянной бутыли и она, эээ, приготовилась. В углу комнаты, за зеркалом-трюмо, двадцатилитровая бутыль с замотанным горлышком бродила, бродила, накопила давление и бахнула в потолок грязным пятном перебродившего клубничного варенья. В квартире сразу запахло по-новогоднему.

Перед сном (включая сон послеобеденный) я почти каждый раз просил бабушку рассказать мне сказку про шлагбаум. Мне до одурения нравилась эта сказка. Единственное, что я из нее помню — это то, что она была про шлагбаум. И бабушка, которая с завидным постоянством и терпением ее рассказывала, помнила, когда я уже потом её спрашивал, не больше моего.

Я был благодарным пассажиром — меня возили в автомобилях, которые пахли нагретой пластмассой, резиной и отработанным маслом — ехать куда-то на машине всегда было круто и так осталось до сих пор. Когда за рулём был дедушка, он иногда специально проезжал по луже, потому что брызги от луж — это апогей езды в автомобиле.

Вторым по величине удовольствием от автомобилей было их рисование. Нужно было чинно освободить место на столе в гостиной, закатав до половины ребристую скатерть, подготовить бумагу, карандаши, фломастеры и только тогда сесть и приступить. Чтобы придать изображению автомобиля реалистичность, непременно нужно было нарисовать разбившихся о лобовое стекло и решетку радиатора комаров.

В общем, годы, идущие после непосредственно дня рождения, длились долго и запомнились отлично. А потом однажды я пошел учиться, прошло три секунды и вот мне тридцать восемь лет.

Мой муж после рождения ребёнка задолбал меня разговорами о своей бывшей, какая она была самостоятельная и никогда не просила что ей купить, все ходила и покупала сама, что ей нужно. Достал просто не то слово.

Я ему говорю в выходные пойдём с ребёнком погуляем все вместе, втроем. Он начинает ныть вот, какая Оксана была хорошая, сама ходила гулять с коляской одна и вообще меня ни о чем никогда не просила.

Отвечаю, что же ты с ней не остался тогда? Говорит да вообще то она мне изменила, нашла себе другого мужика и родила от него второго ребёнка, говорила что едет к маме, а сама ехала к нему через весь город, пока муж на работе. Золото, а не жена, не правда ли?

Ну я тоже молчать не буду, говорю может она уже освободилась, может теперь она готова жить с тобой, можешь возвращаться к ней я не держу. Её там конечно перетрахали еще сто мужиков, будешь сто первым так сказать.

Мне то обидно выслушивать как потаскушка была лучше меня. У меня то муж был первый и единственный, ни с кем до него не встречалась, искала настоящую любовь. Дура я набитая, как любили мужики своих шлюх, проституток. Так вспоминал бы её хотя бы молча про себя и мне не говорил.

Вчера весь день носилась по дому, наводила чистоту, готовила салаты, как никак у нас годовщина свадьбы, а тут такое. Спрашиваю, как обед, вкусно получилось он мне отвечает. Салат как салат, подумаешь, ты же просто нарезала и все смешала. Будто пироги с мясом испекла, за что тебя хвалить?

Когда спрашивала, ну Оксана готовила как, вкусно? Говорит она вообще не готовила вечерами садилась разгадывать кроссворды, покупала крылышки куриные с пивом, съедала их сама и ложилась спать. Вот она какая, женщина мечты.

Демонстративно иду спать на диван, и если что то ночью понадобится. Зови Оксану, она не откажет, не сомневаюсь.

Ни для кого не секрет, что все самые жирные сливки в мире приборного поиска вблизи удобных дорог и населенных пунктов сняли камрады лет еще десять-двадцать назад.