Тётя Роня дагестанка, соседка , только родила девочку, малышка капризничает, тётя Роня просит меня забрать из детского сада Олега старшего сына. Ему 5 лет, мне 6 лет. Я иду и забираю его. Это был 1968 г.

Одним из благ, которым могли пользоваться советские люди, было отсутствие необходимости смотреть рекламу по ТВ, где люди, лишённые достоинства, скачут, как наркоманы, придурошно смеются и изображают великое счастье от того, что им дали набить брюхо или загнали в кредитную кабалу. В перерывах между новостями о катастрофах и бедствиях. Сейчас вы конечно можете не смотреть телевизор, но это адское зрелище вас догонит на любом экране.

Вспомнилось детство в 90-е.
Жили на юге. Отец умер, когда мне было 3, а брату 9. На второй же день после смерти бати, пришли соседские мужики, считавшиеся друзьями, разбирать папин "Беларус". Денег не хватало ни на что. Кормил огород и корова. Мама пошла работать сторожем на зверосовхоз вместо отца, дежуря через сутки. Как ни странно, о детстве воспоминания самые теплые и светлые. Наш дом стоял у края луга, где росла сочная, жирная южная трава. Коси - не хочу. Двор огорожен был только с лицевой стороны. Со стороны огорода(там где луг) никакой изгороди. Кто только к нам не приходил. Какие-то заезжие казаки на лошадях; ублюдки, которые не постеснялись порубить всех гусей у вдовы с двумя детьми(тут, надо заметить, все действо происходило рядом с огромной кавказской овчаркой. Именно нам достался наидобрейший пёс, который даже звука не издал во время экзекуции над гусями). С возрастом я начала понимать, какая смелая у меня мама. Она всегда спокойно отшивала заплутавших алкашей, летом дверь в дом никогда не закрывалась(жарко было спать).
Много лет прошло уже. Вот я выросла и спрашиваю у мамы: "Как ты не боялась так жить?". Мама спокойно так: "после смерти твоего папы мне ничего уже страшным не казалось. Ну и дядька твой после похорон оставил ручную гранату. Она на серванте долго лежала."

Когда я была маленькой меня на лето отвозили к бабушке.

На Сахалин. Из Ленинграда на Сахалин, на все лето!

Через всю страну на самолете, с двумя-тремя посадками!

Отправляли с какими- то геологами или рыбаками.

Незнакомые дяденьки и тетеньки со мной мучились весь перелет, потому что меня сильно укачивало, со всеми вытекающими из этого последствиями. Но они стоически это терпели!

Давно это было, а я до сих пор помню!

Ну, что вам рассказать про Сахалин?

Сопки! На одной из сопок – сейсмостанция.

Дедушка был ее начальником.

Полдома –сама сейсмостанция, вторая половина –служебная квартира.

А еще свое хозяйство, что для меня, девочки из Ленинграда, было очень любопытно.

У бабушки была коза, кролики и куры, желтенькие маленькие цыплятки пищали у меня в руке, это было так забавно…

И великолепная природа кругом.

А я как Гулливер в стране Великанов.

Помню лопухи в диаметре больше метра, под которыми можно было скрыться от дождя, растущие в сопках дикие смородина и крыжовник, а еще лимонник и клоповник.

Почти ручные белки, очень много их было. Те, что посмелее, могли даже на плечо сесть, чтобы выклянчить что-нибудь поесть.

И бабочки… Огромные, с блюдце.

Иногда на территорию забегали то ли куницы, то ли норки, не знаю точно, видели даже медведей.

А еще океан… Такой огромный и красивый!

Это вам не Финский залив!

День казался длинным-длинным…Очень…

А ночи темные-темные и звездные. Очень красиво! У нас в Ленинграде не такие!

Баню топили раз в неделю, но каждый день бабушка грела воду в тазиках на солнце, подливала чайник кипятка, и вечером мыла меня в корыте, потом заворачивала в полотенце и несла из бани в дом.

Иногда вечерами в доме собирались геологи. От них пахло лесом и костром…

Они дарили мне кисель в брикетах. Вишневый! Обалденная вещь, если грызть!

А еще дарили леденцы монпансье в жестяной баночке. Wow!

А этой баночкой мы потом играли в классики.

Очень вкусно пахло картошкой, рыбой и пирогами…

На столе стоял самовар, настоящий, на дровах и шишках…

Смотрели телевизор, черно-белый.

Помню, когда показывали фильмы про войну, я все время спрашивала, а это белые или красные? Тогда именно так я делила людей на плохих и хороших. Наивная!

А еще пели песни, в основном военные, лирические. «Вечер на рейде». «В землянке».

Часов в десять меня выпроваживали спать и я лежала в соседней комнате в обнимку с тарахтевшим котом или подаренной куклой, слушала их спокойные голоса и быстро засыпала.

А утром новый день! Такой длинный! И вся жизнь впереди!

На веревке развешано и сушится белье… Это бабушка, уложив всех гостей спать на сеновале, вручную перестирала их бельишко, стиральной машины тогда еще не было, и оно трепыхалось на ветру.

И все снова, сначала – нарвать травы кроликам, собрать яйца в курятнике, накормить кур, убежать от петуха Пети, так как он все время пытался меня клюнуть. А потом пойти гулять с Рексом на сопку.

Рекс-это дворовый пес, мы с ним очень подружились и почти не расставались.

А когда я приезжала в следующем году, он безумно радовался, вилял хвостом и облизывал мне лицо. Собаки очень верные и любят нас просто так, не за что-то, а потому что мы есть.

А еще меня отпускали с ним в лес, пяти-шестилетнюю девочку одну, без взрослых, потому что Рекс всегда знал дорогу домой, и тогда никто не боялся маньяков и педофилов.

Содранные коленки… Зеленка!

А еще я любила болеть, именно у бабушки. Потому что она ставила мне банки, а потом я хвасталась пятнышками на спине, как у леопарда. Помню синюю лампу и горчицу в носках.

Мама как-то по -другому меня лечила.

Иногда в гости заходили соседи. Корейцы. Такая добрая семья с двумя девочками моих лет. И мы с ними играли- в магазин, в школу, в больницу. А когда они уходили, у себя под подушкой я обязательно находила ириски или фигурку, выструганную из дерева.

С тех пор очень люблю корейцев. Великолепный народ.

А еще помню бабушкину швейную машинку… Ручную…

Как она стрекочет… Тихо-тихо и монотонно.

Это бабушка шьет мне платье, из яркого ситца, потому что девочка должна быть красивой и опрятной…

Такой я бабушку и запомнила, за швейной машинкой…

Прям до слез…

А бабушка прожила долгую жизнь. 92 года.

И у меня до сих пор на стене висит её ковер, 1952 года издания.

Ковёр! На стене!!!

И все, впервые входящие в мой дом, кто пытается неосторожным словом посягнуть на святое, отправляются мною в сад или лесом, кому что больше нравится.

© Татьяна Ферчева

Знал я в молодости, в начале нулевых, одну девушку, звали её Катя. Катя выросла в старообрядческой деревне, соблюдая строгие законы своей общины. Ходила в длинной юбке, с платком на голове, ни когда не видела телевизор, компьютер, ни когда не выходила за границу деревни.

По закону РФ таким деревням разрешалось охотиться и рыбачить безлимитно. Они ловили рыбу кету и солили красную икру, которую продавали, приезжим с города женщинам. С этими женщинами Кате можно было аккуратно разговаривать, женщины тоже были осторожны и лишнего не болтали про так как хорошо в городе. Но Кате хватило. Государство обязывает всех людей получать среднее образование, поэтому в их деревне была маленькая школа, где их чему то да научили и выдали аттестаты об окончании 9 класса. Она долго планировала побег, узнавала куда бежать примерно, сколько километров, они часто ходили за ягодами, грибами и ориентировались в тайге. Проблема была в документах, паспорт и аттестат хранились у старосты деревни. И когда она попробовала украсть их ночью, то её увидел младший брат, она расплакалась и все ему рассказала, он был в шоке, но пообещал, что ни кому не скажет.

Но последней каплей было то, что ей назначили свадьбу с соседским парнем, и хотя ни чего плохого в парне не было, просто Кате не хотелось еще замуж и рожать год за годом, как её мать. Она мечтала просто узнать, как живут люди в других местах. Но она не могла ни как выкрасть свои документы, нахлынуло отчаяние и она сидела и плакала в стогу сена вечером. К ней пришел её младший брат, который так и не рассказал ни кому про нее. Он обнял её, улыбнулся и вытащил из кармана её паспорт и аттестат, в паспорт была вложена бумажка с адресом одной из женщин, которые приезжали за красной рыбой и икрой.

Когда наступила ночь, Катя взяла небольшой рюкзак, накидала туда немного продуктов не глядя, штаны и куртку брата, спрятала документы и скрылась в тайге. Она прошла 120 км по тайге до ближайшей деревни, напросилась на автобус до города, разжалобив водителя. Нашла адрес той женщины (моей мамы), и постучалась в мою дверь, я сидел готовился к вступительным экзаменам в пед универ и такого не ожидал, мама конечно рассказывала мне, как там у них все устроено. Я впустил Катю в квартиру, она мне рассказала свою историю, а я показал ей прелести цивилизации, она впервые увидела раковину, горячую воду из под крана, унитаз, телевизор. Мы дождались маму с работы, мама конечно удивилась, поохала, поахала, но не выгнала девушку. Когда я поехал поступать, в универ, то мы взяли Катю с собой и мама пристроила её на ткачиху в какое то училище, куда принимали всех подряд и где давали койко место в общежитии. Я благополучно поступил в универ на бюджет, и пока мне и Кате не исполнилось 18 моя мама присылала нам деньги обоим, не много, но на еду хватало.

Мы поддерживали очень дружеские отношения с Катей, она смогла по исполнении 18 лет быстро устроиться на работу, и постоянно училась, поступила после училища в универ на ветеринара. Её родные и односельчане пытались вернуть её, писали письма, грозились, приезжал староста с отцом, она отказалась конечно же, и её предали анафеме. Она ходила в обычную православную церковь, верила в Бога без фанатизма. Стала хорошим ветеринаром. Два раза была замужем, второй раз удачно, родила трех мальчишек, до сих пор заходит в гости к моей маме. Тот брат, который помог ей сбежать, дважды навещал её, знакомился с её детьми, к концу десятых годов у них сменился староста и мужчинам разрешалось покидать деревню, чтоб закупиться необходимым, но понятно, что брат молчал, что навещал сестру. Катя много путешествует по миру, очень общительная и ни капельки не жалеет, что не испугалась и сбежала