Я помню, когда в недавнем 1991 году шли с матерью по центральному рынку в родной глуши и увидели мужика, продающего Сникерсы (не коры, а батончики) из фирменной коробки, стоящей на табуретке. Мне даже показалось, что это тот самый мужик из рекламы Сникерса по телеку. Как закричу: «Мам, это тот дядя с рекламы, давай купим!» А он спалил и умилительно улыбался. Это был мой первый Сникерс, который мы дома разрезали на дольки (как колбасу) и тщательно дегустировали.
Конечно, понравилось. Это лучший Сникерс в моей жизни.
П.С. Перехожу в режим КлимСаныча. Продали страну за Сникерсы.

На обратный проезд на маршрутке у нас с Андрюхой денег не оказалось. Пришлось 5 км от универа топать под урчание студенческих желудков.

- Пошли ко мне, маман картоху пожарила утром, - предложил друг.

Пришли, поскребли остатки, налили чаю. Сидим на кухне, урчим животами дальше и пялимся друг на друга.

- Заколебал ты! - вдруг разозлился Андрюха, решительно встал и подошёл к холодильнику, пошарил по нему рукой и хлопнул по столу передо мной пыльным батончиком из молочного шоколада, жареного арахиса и мягкой карамели. Другой рукой Андрей положил передо мной нож.

На мой удивлённый взгляд друг заявляет:

- Ты делишь, а я выбираю!

Развернули драгоценный продукт, положили на разделочную доску. Я несколько раз покрутил всё на столе, примериваясь.

- Давай режь уже! - торопит Андрюха, сопя.

Ну, я режу, значит. Не каждый хирург так режет, как резал я тогда. Благо, на глазомер не жаловался: потом уже однокурсник крутил доску туда-сюда, делая сложный выбор.

- Вот сука, как порезал ровно, а... Этот забираю! - сказал Андрюха, хватая абсолютно идентичную половину конфеты.

На дворе стояла яркая, золочёная и невероятно голодная осень 1998 года. Я до сих пор вспоминаю день, когда съел половинку вдруг самого вкусного сникерса в своей жизни и удивляюсь бескорыстию друга, его чёткой логике разделения "по-братски" и, наверное, вечному вопросу, как тяжело тогда было нашим родителям.

Я помню как заходит батя с газировкой с шабашки. Мне 5, сестре 12... Это была самая вкусная водичка, до сих пор вкуснее ничего не пробовал)) А еще... как-то батя заходит в сад (у нас яблони росли, мы с сестрой там все время зависали)) ) и произносит тоном, будто ща звиздюль отвесит: дети, надо поговорить, пошли в дом. Мы испугались, вспомнили все косяки и были готовы во всем сознаться. Заходим домой а там стоит цветной телек и денди! Не передать текстом эмоции.
Прекрасное время. Мы ценили все. Сейчас отца нет, сестры тоже...
А мой песдюк (8 лет) вообще к подаркам относится "на отвали". Робот на пульте управления пофиг, плойка пофиг, комп пофиг... Да я хрен бы знал что сделать чтоб он меня так же вспоминал...

Дайте я вас всех обниму! Дети 90х...

Сейчас какой-то романтический флёр этим временам наносят. Бандосики, время возможностей... Миллионы голодных людей, родители, не знающие чем будут дети сыты сегодня. Шакалье время.

И в Екб же памятник этому времени есть. Большой, дорогой, почётный. Ельцин Центр, буть он не ладен.

Как я помню детство.

Мама подрабатывала уборщицей в швейном кооперативе, будучи научным работником. Батя трудился на почве АйТи, тогда ещё только зарождавшейся, писал программы для каких-то заказчиков. Выданная вовремя зарплата тогда была фантастикой.

А я подрядился продавать газеты. То есть подработать где-то - это витало в воздухе, все думали, где-нибудь чего-нибудь заработать на хлеб, ибо государство сказало громко: "все свободны!"

Для этого нужно было в 5-00 утра быть у типографии, там за живые деньги купить пачку свежих газет. А затем, перекинув их через руку, продавать рабочему люду на автобусной остановке. Мороз, слякоть, хочется спать - пофиг.  Свежие новости!  Программа телепередач!  Всё, что не продал - убыток. Ну и надо было увильнуть от любителей лёгкой наживы. Мордастые парни могли легко забрать выручку, но, наверное, не любили рано просыпаться...

Торговля шла с 5-30 до 8 утра плюс-минус, пока народ на остановках толпится. После нужно было в школу бежать.

Было мне тогда лет 10. И сейчас мне кажется, что газеты у меня покупали скорее из жалости, к закутанному, удроченному, голодному ребёнку, а не от жажды получить программу ТВ....

Не надо это повторять.

Весной 1993 года сгорел Завод двигателей на КАМАЗе. Отец зашёл в тот день в квартиру раньше обычного. Я уже был дома после школы, мать с годовалой сестрёнкой - тоже.

- Угадайте, кто перед вами стоит? - весело спросил он.

- ...

- Обыкновенный советский безработный. "Движки" горят...

"Движки" сгорели. Кстати, на парковке у завода сгорели ещё и"Жигули", которые совсем скоро должны были стать папиными.

В нашей семье стало двое безработных с двумя детьми - год и десять.

Для тысяч людей это стало началом новой жизни. Кто-то через пару лет построил за городом огромные особняки, продав сгоревшие станки и детали, которые просто валялись в радиусе километра от завода. Кто-то опустился на социальное дно. Кто-то остался в структуре КАМАЗа - многие из них усиленно "выносили", и тоже потихоньку строили особняки. Отец устроился на Завод запасных частей, но далеко не сразу.

Деньги он доставал, конечно. Шабашки, друзья и какие-то не известные мне "схемы", но мы жили. Поначалу очень, очень скромно.

Зимой 1994 года мы сидели перед телеком, был поздний вечер, сестрёнка спала. Батя, держа руки за спиной, сказал:

- У меня есть для вас подарок, но к нему одно условие. Обещайте выполнить!

Мы пообещали, и он вручил нам по "Сникерсу". То есть, было целых ТРИ "Сникерса". А условие было такое: съесть, как тот мужик в рекламе, открыл и КУСАЕШЬ!

Сейчас это выглядит дико и непонятно, но в то время, если в доме появлялся какой-то не жизненно необходимый ништяк, вроде "Сникерса", это разрезалось на равные части и смаковалось, словно амброзия.

И да, когда кусаешь - получилось ещё вкуснее.