Tg - Видео: Как это сделано

У каждого приличного пса должен быть свой кот)

К концу второй мировой войны самолеты Р-39N и Р-39Q были основными истребителями, поставляемыми союзниками в СССР по ленд-лизу. У себя на родине Кобры не прижились. Американцы не очень любили этот самолет. Все дело в стилистике боев. На Западном фронте авиационные бои шли в основном на большой высоте. И американцам нужен был самолет для прикрытия летающих крепостей В-17.К тому же компоновка двигателя расположенного позади  кабины пилота делала самолет  неустойчивым, сложным в управлении, когда любая ошибка могла привести к сваливанию в штопор.

P-39N.

В Советском Союзе к P-39 сложилось кардинально противоположное отношение. В характерных для Восточного фронта воздушных боях на низких и средних высотах он был незаменим.Советские пилоты были в восторге от 37-мм пушки истребителя. «Снаряды очень мощные. Обычно, одно попадание во вражеский истребитель и… все!» — вспоминал летчик Николай Голодников: «Кроме того, стреляли ведь не только по истребителям. Бомбардировщики, плавсредства. По этим целям 37 мм была очень эффективна»Сложный, но эффективный P-39 был предназначен для лучших из лучших и поступал в основном в гвардейские части. На американском истребителе летали ведущие советские асы: Александр Покрышкин, Григорий Речкалов, Александр Клубов, Николай Гулаев, братья Дмитрий и Борис Глинки. Покрышкин, второй по результативности среди всех пилотов-истребителей союзников, сбил на нем 48 из 59 уничтоженных им всего самолетов противника, Речкалов — 50 из 56. Даже когда к концу войны на вооружение советской авиации стали поступать более быстрые и маневренные самолеты, многие советские пилоты продолжали хранить верность своим «Аэрокобрам», которые никогда их не подводили.

Аэрокобра СССР.

Отдельно хотелось бы рассказать про 16-й гвардейский авиаполк и их доработки смертоносной Бэллочки.

В январе 1943 года 16-й гвардейский авиаполк был послан за границу, в Иран, чтобы получить новую технику. 8 апреля лётчики-гвардейцы вернулись на фронт и сразу же включились в воздушные сражения на Кубани.
Полученные самолеты летчики подвергли модификации под свои нужды.Для облегчения конструкции и ради прироста летных характеристик сняли часть топливных баков, размещенных в крыле и два крыльевых пулемёта калибра 7.62, оставляя два носовых  крупнокалиберных пулемёта и пушку.

9 апреля 1943 года, во время первого же своего вылета на новом самолёте «Аэрокобра», Покрышкин сбил Bf.109.

Из воспоминаний Александра Покрышкина

Аэрокобра» мне понравилась своими формами и, главным образом, мощным вооружением. Сбивать вражеские самолёты было чем — пушка калибра 37 миллиметров и два крупнокалиберных скорострельных пулемёта. Моё настроение не испортилось и после предупреждения лётчиков об опасной особенности самолёта срываться в штопор из-за задней центровки. В этом недостатке пришлось убедиться воочию на следующий день. Перед отлётом на фронт штурман полка выполнял сложный пилотаж на малой высоте. Самолёт неожиданно сорвался в штопор. Высоты для вывода не хватило, и «аэрокобра» врезалась в землю. Глядя на дымящуюся воронку, в которой догорали обломки самолёта, я подумал, что «аэрокобра» не прощает ошибок в пилотировании. Эта катастрофа подтвердила мнение американских лётчиков. Они боялись «аэрокобры» и неохотно воевали на ней.

Надо отметить, что Покрышкин был не только летчиком милостью божьей, но еще и очень хорошим авиатехником. Поскольку М4 не отличалась скорострельностью, по совету Александра Ивановича соединили на одной гашетке кнопки для пушки и пулеметов, что серьезно увеличило огневую мощь. Боекомплект «Аэрокобры» составлялся из расчета на восемь секунд беспрерывной стрельбы каждого типа оружия, поэтому используя все, что есть, пилот мог сбить несколько вражеских самолетов в одном бою. В небе Кубани ноу-хау Покрышкина помогло ему записать на личный счет 16 немецких самолетов. 12 апреля 1943-го над станцией Крымская он в одном бою подстрелил четыре мессера, а 28 апреля – пять «Юнкерсов» Ю-88.

Из воспоминаний Александра Покрышкина.

«Возвратившись на аэродром, я сразу же пригласил к самолету инженера по вооружению капитана Жмудя. В напряженном бою у меня родилась интересная мысль, надо было посоветоваться со специалистом. Дело в том, что много снарядов я привез обратно. Произошло это потому, что во время атак мне приходилось сначала нажимать на гашетку пулеметов, а потом уже пускать в ход пушку. Такая последовательность диктовалась отнюдь не тактическими соображениями или какими-либо расчетами. Просто две гашетки находились под разными пальцами, причем пулеметная располагалась удобнее. А если бы я посылал пули и снаряды в цель одновременно, эффективность огня была бы значительно выше и "юнкерсы" падали бы вниз гораздо "охотнее. <…> В следующем бою от моей массированной очереди вражеский бомбардировщик почти сразу развалился в воздухе».